Александр Селин - Видео Унтерменшн

Нет. Не пойдет. Не пойдет этой ночью Звяга проверять силки на перепелов. Наверняка те силки уже увидели бездомные горемыки. Затаились неподалеку от силков и теперь ждут не дождутся хозяина, чтобы, незаметно подкравшись сзади, огреть дубиной или рубануть топором. Их тоже можно понять. С перепела какой навар? Только мяса чуток. А со Звяги и мясо, и льняная рубаха, и пояс, но самое главное – кожаные сапожки, которые однажды подарил ему княжеский тиун. Быстро стаптывается обувка у тех, кто проводит жизнь в дебрях, вот оттого ценность таких сапожек куда выше ценности человеческой жизни.

Звяга, смирившись с тем, что ночь придется провести в голоде, продолжал любоваться своей работой. С левого бока подходил – здорово! С правого бока подходил – хорошо! Потом лучину переставлял для разного освещения и опять радовался за себя и за свои мастеровые руки. Даже про голод забывал, когда пристально смотрел на рамочку-скуфеть. Однако после того, как уже налюбовался вдоволь, начали посещать мастера тревожные мысли. А что, если кто-то, помимо княжеских людей, к этому времени прознал, что Звяга готовит именно скуфеть, а? Конечно, уже знает кто-нибудь. Люди молчат, но все видят. Видели, наверняка, как буковые бревнышки подвозились к его избе. Видели, как Тороп (так звали княжеского тиуна) сам неоднократно наведывался в деревню, но заходил только к Звяге. А ведь не будет такой человек как Тороп, ложки, черпаки и прочую ерунду заказывать. Наверняка уже догадались соседи, что на этот раз мастер режет что-то важное. А поскольку в последние дни много людей в леса сбежало, то слух про тайный торопов заказ как пить дать до разбойного уха дошел. А те только и ждут случая. Много чем уже разжились разбойные предводители: и конями, и секирами, и железными шлемами… Не было только у них скуфети, чтобы собрать всю голытьбу в единую грозную силу и повести за собой.

И вот сейчас, осознав, что теперь в доме у него находится величайшая ценность, а сам он при этом остается без защиты, Звяга так перепугался, что сразу, быстро затушив лучину и пройдя по скрипучему настилу, подсел к окошку, пристально вглядываясь в ночную степь.

Эх! Скорей бы теперь утро! Скорей бы теперь приехали княжеские воины и увезли эту опасную рамку из его дома!

Медленно идет время, когда хочешь, чтобы оно бежало быстро. Страшна знакомая степь и полоса орешника, что чернелась вдали. Звягина изба находится на отшибе. Собаки у него нет, до соседей не близко. Так что любой желающий, обогнув селение оврагом, может незаметно к звягиному дому подойти и стремительно появиться вон из той травы как из-под земли. Прошлым летом во время набега чужеродных южных племен неприметность звягиного дома спасла хозяина. Не позарился жадный глаз печенега на одинокую покосившуюся избу. С диким воем поганые проскакали мимо и грабили только те дома, что сбились в кучу. А теперь его пришибленный дом словно в клад превратился с появлением скуфети. «Эх, руки мои, руки, – вздохнул Звяга. – Погубите вы меня когда-нибудь».

Но пока тишина. Мерный стук цикады в летней горячей полыни. Крик полевой совы. Кое-где волчий вой. Кое-где кабаний храп. Звяга вздрогнул… Нет, пустяки. Это крыса голодная в углу копошится. По стене насекомые шуршат. А в траве за окном сверкают звериные глаза. Но это все не страшно. Человек страшен. Внезапно сбоку, со стороны скопившихся деревенских домов, как бы подтверждая звягины опасения, показалась одинокая сгорбленная фигура. У мастера чуть было сердце не выпрыгнуло из груди, но потом отлегло… Фигура-то одна. Пройдя по тропинке, человек остановился. Постоял. Потом повернулся в сторону людского поселения, поклонился и побрел дальше. Тропинка, по которой он шел, вела сначала в высокие травы, что разрослись перед самым звягиным домом, а потом спускала идущего в овраг, огибающий село и затем уводящий прочь от села. «Вот и еще один не стерпел, – посочувствовал Звяга. – Вот и еще одного одолела несносная жизнь и нескончаемые побои за неуплату долгов. Бросил все, видать, и подался к степным и лесным укрытиям. А напрасно. Поступь его неуверенна, очень похожа на болезненную. Такую поступь в первую очередь учует и дикий зверь, и злой человек». Но не успел Звяга как следует погадать о судьбе путника, а заодно подумать о смысле собственного жития, как в овраге началась какая-то шумная возня, потом послышался звериный рык, а потом сдавленные человеческие крики. Вот оно что! Не разбойники в этот раз в овраге собрались, а волки! «Хорошо, что не пошел я в эту ночь проверять силки на перепелов!» Звяга, застыв, продолжал смотреть на траву, что навсегда скрыла бедолагу… Однако по поводу того, что происходило дальше, даже и слова вымолвить не посмел.