Крис Бекетт - Во тьме Эдема

— Противнее всего, — проговорила Джела, — что когда Дэвид Красносвет со своей шайкой придут сюда, то расположатся здесь как дома. Мы за них все сделали.

Пожалуй, Джела была права. Судя по тому, что Джерри, Джефф и Джон слышали от ребят из группы Высокого Дерева, Семья с радостью пользовалась придумками Джона и остальных, несмотря на то что сами их за это ругали. Теперь члены Семьи тоже объезжали шерстяков, шили теплые обмотки для ног, головы и тела. Так почему бы им не разбить лагерь в Большом лесу?

Да какая разница! Когда они сюда доберутся, нас уже и след простынет.

Мы медленно двигались через лес, по пути охотясь и собирая фрукты. Вокруг нас гудели деревья, перекликались звездные птицы. Два-три раза мы слышали, как вдалеке поет леопард. Однажды нам попались на глаза два огромных медлительных зверя, которых Джон прозвал «ночниками», и три-четыре раза мы пересекали широкие полосы тьмы, которые они оставляли за собой, срывая растущие на земле и на деревьях светящиеся цветы. Можно было определить, когда именно звери прошли тут, по количеству появившихся новых цветов.

Двигались мы медленно-медленно. Слишком много всего приходилось нести, в том числе всех малышей, кроме Лиса и Цветки, которые часть пути шагали сами, потом ехали вдвоем на шерстяке, а потом снова шли.

На третьем-четвертом часу нового дня я ушла вперед с Питером на спине. Джон шагал рядом с Диксом и Джеффом, за ними следовал Джерри. Джон нес на руках Звездочку. Она крепко спала, и он то и дело наклонялся и целовал ее в макушку. Сейчас, когда жизнь снова пришла в движение, он, казалось, простил ей, что ее отцом мог быть Майк, а не он сам. Джон обожал сладкий чистый запах волос дочурки.

— А зачем нам вообще оставаться на одном месте? — спросила я Джона. — Можно все время потихоньку двигаться вперед.

Джон просиял. Он был рад-радешенек, что вырвался из крошечного лагеря, который мы сами же и разбили у Озера Гэ. Шея Тома, он бдни напролет строил изгородь, уставал, получал порезы, ссадины — и без тени сожаления все бросил! Больше всего на свете Джон любил движение.

— Давно бы так! — рассмеялся он. — Это ведь здорово, правда? Каждый день идти понемногу, чтобы оставалось время на охоту и отдых. Нужно только поймать и приручить еще шерстяков, чтобы везли нас и наши припасы, и тогда все будет отлично, можно вообще нигде не останавливаться.

Мы шагали дальше.

— Знаешь, — поразмыслив, признался Джон, — а ведь ты права. Постоянно двигаться вперед — прекрасная идея.

Никогда прежде я не слышала, чтобы Джон с таким удовольствием обсуждал чужое предложение.

— Но это не значит, что мы всю жизнь будем прятаться от Дэвида, — продолжал Джон. — Рано или поздно придется встретиться с ним лицом к лицу. Когда нас станет больше. Когда мы будем сильнее. Когда будем готовы. Нельзя все время бегать.

Я пожала плечами. К чему нам вообще встречаться с Дэвидом? К чему возвращаться? В восьми-девяти днях пути отсюда, в Долине Круга, Мехмет, наверно, уже обо всем донес Дэвиду, и они с Охраной уже собирают все необходимое, — копья, луки, стрелы, ножи, дубинки, — садятся на шерстяков и выдвигаются в Долину Высокого Дерева, а там и до гребня горы недалеко. Добравшись туда, Дэвид сверху увидит Большой Лес, как мы когда-то. Они, как мы когда-то, восхитятся открывшимися глазу просторами, и, как у нас, у них потекут слюнки при мысли о том, сколько же здесь водится дичи. Но потом, вспомнив, зачем пришли сюда, они перестанут любоваться красотами Большого Леса и станут прочесывать его в поисках наших следов.

Они приедут на шерстяках (приручать которых придумал Джефф), по дороге, которую никто никогда не нашел бы, если бы не Джон, но им и в голову не придет, что тут есть какое-то противоречие. Они воспользуются нашими придумками, чтобы поймать нас и наказать за то, что мы все это открыли.

Я ни на минуту не сомневалась, что теперь, когда Каролина потеряла власть, Дэвид действительно прибьет Джона к раскаленному иглодреву, как всегда грозился, и поджарит, чтобы лопнула кожа. А со мной проделает то самое, что собирался Диксон Синегорец (и сотворил бы непременно, не помешай ему Джон с ребятами). Прижмет меня к земле и брызнет в меня своим семенем, просто чтобы продемонстрировать свою силу и мою слабость, хотя я такая красавица, а он такой урод. И если никто его не остановит, то он повторит это не один раз, а несколько, пока не надоест: тогда он вышвырнет меня, как кожуру от фрукта с белосвета, когда мякоть съедена.