Array Коллектив авторов - Под маской альтер-эго (сборник)

«Почему?» – безмолвно спрашивала она дракона. И понимала, что вопрос не имеет смысла. Всё это она знала и сама, ещё до того, как первый раз взяла в руки схему. Пока не вышит первый крестик – картина жива. Она реально существует в фантазии вышивальщицы, не имея границ, но с каждым стежком простора для фантазии становится всё меньше, и неизбежно наступает момент, когда, сверкнув последней незашитой клеточкой, картина обретает конечную форму и замирает. Она станет обычной вещью: деталью интерьера, симпатичной безделушкой, в лучшем случае подарком. Но предметом творения она не будет уже никогда.

«Прости» – Вера не сумела выдержать взгляда ещё не вышитых глаз и отвернулась.

Было уже далеко за полночь, когда, нырнув в последний раз, иголка остановилась. Вера щёлкнула ножницами, подобно древнегреческой Мойре обрезая нить, связующую мир фантазий и реальность, что лежала на её коленях вышитой картиной. Девушка провела чуть дрожащими пальцами по выпуклой поверхности полотна, даже не пытаясь вытереть слёзы, что непрошенными дорожками покатились по её щекам. Дракон ещё был там. Его сердце билось, скрытое перекрестьями разноцветных ниток, и девушка явно чувствовала отчаяние, сквозящее в каждом ударе. В сотый, тысячный раз она гладила картину, обещала, что никогда не забудет его, ведь вышитый дракон уже стал частью её души, как и она в чём-то стала им. А в ответ слышала полную укора тишину.

Картина висела на стене, оправленная в красивую рамку из натурального дерева и прикрытая от пыли антибликовым стеклом. Уставшая и опустошённая, Вера спала наконец-то, впервые за полгода, позволив себе обещанное: «лечь спать пораньше». Целый вечер она провела, разглядывая вышивку и любуясь то снежными вершинами, сверкающими шёлковыми искрами, то драконьим пламенем, в котором оказалось целых девятнадцать оттенков. Она смотрела на дракона, как смотрела бы на своего ребёнка, если бы он у неё был – нежно и с нескрываемой гордостью. А он, в свою очередь, усиленно притворялся обычной картиной. Но сейчас Вера спит и, значит, не увидит, что вышитое солнце давно ушло за горизонт и голубое небо сменили сумерки. Ах, если бы она могла видеть, как на полотне проступают первые одинокие звёзды, какая красивая луна взошла над горами! Если бы она только могла услышать, как поёт ветер в вышитом ею лесу! Дракон сложил крылья и прислушался: нет, она не услышит. Слишком много сил отдала девушка этому миру, который через квадратную прорезь рамки с любопытством заглядывал в то, что люди называют реальностью.

– Ты летишь или остаёшься? – Дракон поднял голову и увидел в ночном небе силуэты своих собратьев. Они кружили в воздухе, изредка заслоняя собой луну и звёзды. Последний раз посмотрев на спящую девушку, Дракон взмахнул крыльями и присоединился к теперь уже своей стае.

Утром Вера проснётся и увидит свою картину. Такую же, как и вышивала, с высокими горами и зелёным лесом, с багряно-золотыми отблесками света и с одиноким чёрным камнем в центре композиции.

Иные волшебники, едва научившись поджигать свечу, бегут в газеты, чтобы рассказать о своих удивительных способностях. Придумывают себе прозвища вроде Великий или Могучий – тоже мне, маги! У нас, в Саммервилле, такие фокусы умеют делать многие, и это не секрет. По правде говоря, наша деревня – единственная, где колдовство официально разрешено; более того, этот вид занятий такой же уважаемый, как, например, профессия сапожника или булочника.

Городской инквизитор, случайно заглянувший к нам несколько лет назад, поначалу пришёл в ужас и потребовал арестовать всех ворожей, колдунов и прочих чудодеев, но ему очень доходчиво объяснили, что в таком случае пришлось бы арестовать половину деревни. А учитывая, что другая половина, включая сельского старосту, – постоянные клиенты первой, выполнять приказ просто некому. Нет, поначалу инквизитор ещё грозил, выступал на площади – жители даже честно пытались его слушать (не каждый же день живого инквизитора увидишь!), но потом оказалось, что говорит он по бумажке, картавит безбожно, на критику обижается, чувства юмора лишён – в общем, жутко нудный тип! Ну и разошлись. Он уж кричал, стращал, уговаривал, потом даже деньги предлагал, чтоб не расходились, – да куда там! – у людей своих дел по горло. Вон, Марта для всей деревни коров доит: полотенчиком топор перевяжет, так молоко с рукоятки аж ручьём бежит! Потом хозяева с общей бочки разбирают, кому сколько. А старик Гидеон – тот лучше всех погоду делает, ему пустые байки слушать недосуг! Кому дождик над полем обеспечить, кому солнышко – это только сдаётся, что всё само собой происходит.