В монастырях всегда в запасе есть стебли сухой пустынной жёсткой травы, похожей на саксаул, это как раз, для чайной церемонии. В откровенные разговоры эти монахи идут с неохотой, но увидев щедрость вашего подаяния в коробке для даров, на поддержание монастыря, они вспоминают даже английский язык вместе с арабским. В пустынях, в отличии от городов преобладает странный непонятный суржик, но стоит вам задержаться на пару недель, и вы переходите сами на этот пустынный язык, не замечая слов, чуждых для английского языка. На этот раз, у нас всё получилось, и несмотря на то, что документы на раскопки пришлось собирать в столицах трёх государств, претендующих на сюзеренное право на территорию монастыря, мы на вполне законном основании, разбили лагерь возле этого скального средневекового убежища. Нас только просили, не мешать верующим и туристическим потокам, максимально отгораживая место раскопок. Я конечно хитрил, пользуясь документами географических обществ и исторических центров различных стран, как прикрытием. Экспедиция имела частный характер, деньги были получены под конкретное задание, и я знал свою цель, я знал, что искал. Риск конечно был, риск существует в любом предпринимательстве, наша задача была свести его к минимуму. Я знал даже больше того, что написано в документах, я знал, что в результатах моей экспедиции заинтересованы не конкретные лица, а конкретные государства, всё– таки, судя по щедрости финансирования это был секретный международный проект. Людей к экспедиции было привлечено минимум, каждый имел свою скрытую историю и был проверен спецслужбами, и не раз. Это были универсальные специалисты экстра– класса. Мне запрещено было вести какие– либо документы, делать записи и интересоваться биографиями подконтрольных мне людей. Я даже не знал, что они умеют, на что способны. Мне было отказано в медике и поваре. Зато выделили микроавтобус «Мерседес», забитый до отказа лекарством и всякой всячиной, с кондиционером и вместительным холодильником, с морозильной камерой, в котором хранились ампулы с противоядиями от змей и пауков. Я радовался, что мне оставили моего шофёра, с которым мы исколесили пол мира и выпутывались из таких ситуаций, что лучше не вспоминать. Вагиф закончил обследование транспортного средства. – Шеф! Это не автобус, а русская печь. Это, в лице моего шофёра, была наивысшая степень похвалы организаторам экспедиции. По мнению Вагифа, в русской печи можно найти всё – и поесть, и попить, и женщину. А, вот, русская баня у него ассоциировалась с вселенским кошмаром. Не зря эти «медведи» друг друга в баню посылают. Вагиф в автобусе нашёл всё, для приготовления пищи, даже половник и котелок на десять человек. Правда, я не знал, каков полный состав моей экспедиции, Каждый прибывший, должен иметь специальный жетон, по форме, напоминающий чёрную метку пиратов и всё. А ещё я знал, что мы не первые на этом маршруте, мне дали целый месяц подготовки, любезно раскрыв двери секретных архивов, из которых ты мог вынести только собственные мозги и то, во временное пользование. Шофёр занялся подготовкой к приготовлению пищи, я помог ему поймать несколько змей и загнать в ловушку кролика с ушастым ёжиком. Он цокал языком, собирая какой – то пустынный мох, больше похожий на раскрошившуюся силиконовую губку, под чахлыми кустарниками и выискивая какой-то особый вид ящериц. Я полностью доверял кулинарным способностям товарища. Кто не пробовал змеиный супчик, тот не знает, чем пахнет смерть. А, Вагиф, даже в пустыне мог шурпу сварить из ничего, из того, что бегает под ногами. Мы не стали в первый день устанавливать палатки, нашли место для ночлега в автобусе. В три часа ночи кто-то постучал в окно, и предъявил пропуск. Это был первый мой подчинённый, добравшийся до монастыря. Сон в автобусе он проигнорировал, в считанные секунды забрался почти на отвесную скалу и застыл в позе лотоса, как мумия. Больше нас никто не будил. Утром, возле автобуса я насчитал шесть человек, цыганок, у всех были метки и мне показалось, что они из одного табора. Цыганки, со своими экзотическими нарядами, внесли свой особенный колорит в состав нашей экспедиции, и мы скорее были похожи на артистов театра или «Шапито», чем на группу учёных– археологов. По тропинке, со стороны города появилось стадо ослов, возглавляемое огромным вонючим козлом. Оно шло чинно, как на параде, в такт выстукивая какую-то знакомую мелодию, своими грязными копытами. Они явно направлялись в нашу сторону.
Читать дальше
