Эдуард Лимонов: 316, пункт «В»

Из подземелья он выбрался только с наступлением темноты через один из вентиляционных люков, оказалось, что на углу 93-й улицы и Бродвея. В мире шел теплый, противный июльский ливень, шел, видимо, уже давно, так как тротуары были залиты толстым слоем воды. Последние годы борьба с влагой стала основной заботой города. Количество дождей, выпадающих за год над каменным Манхэттеном, увеличилось после 2007 года, вдвое Специалисты, пока такие рапорты не были запрещены, объясняли потопы, вспомнил Лукьянов, нарушением химического баланса атмосферы, наступившим в результате многочисленных термоядерных взрывов. Не говоря уже о десятках миллионов раковых больных, несчастных «с» (точное число больных охраняется как государственная военная тайна), постоянно умирающих в госпиталях страны, даже дожди, говорят, все еще небезопасны. Обычно Лукьянов, как и большинство населения страны, надевал в дождь специальный комбинезон из особой, абсолютно водонепроницаемой ткани; комбинезон, как и специальная дождевая шляпа, остался в сумке. Сумку Лукьянов бросил на платформе Колумбус-серкл, станции 59-й улицы. Посему, подняв над собой вентиляционную решетку, как можно невозмутимее Лукьянов поднялся по последним металлическим ступенькам на уровень Бродвея, ступил на асфальт и так же невозмутимо опустил за собой решетку. Несколько прохожих в желтых комбинезонах, такой же остался в лукьяновской сумке на платформе 59-й, удивленно посмотрели на него. Дэмов вокруг не было видно. Не глядя по сторонам, Лукьянов торопливо сошел с Бродвея и вильнул в 93-ю улицу.

Кларисс Голдстин не выказала никакого удивления по поводу внезапного появления Ипполита. «Входи», – коротко сказала она в микрофон, и дверь дома, гнусно загудев, распахнулась перед Ипполитом. Он вошел в холл и проследовал в элевейтор мимо мертвых глаз давно не работающих телекамер. Телекамеры вместе с видеотелефонами были установлены в старом доме на Вест-Сайд-авеню в конце восьмидесятых годов, но после «суточной войны» обе системы пришли в упадок, у города не было денег, чтобы их поддерживать. Технический прогресс в сфере ежедневной жизни ограничивался поддержанием системы контроля за поведением граждан.

Элевейтор принес Ипполита прямо к уже открытой двери квартиры Кларисс. При виде Лукьянова улыбка исчезла с лица Кларисс Голдстин, сменившись выражением тревоги, – Кларисс озабоченно покрыла часть верхней губы своей нижней губой. Узкие очки в псевдочерепаховой оправе, прикрывающие лицо женщины, чуть сползли на кончик носа.

– Здравствуй! – Поцеловав Кларисс в щеку, Ипполит вошел в квартиру.

Кларисс закрыла за собой дверь и, нажав на одну из кнопок управляющего щита, находящегося за дверью, зажгла телевизионную стену. Стена задергалась всеми цветами, затем остановилась, на ней возникло лицо дантиста Тома Бакли Джуниор – Президента Великих Соединенных Штатов.

– «Американцы! – начал он патетически. – Граждане! Великий Американский Народ!»

Только после этого Кларисс спросила Ипполита, повалившегося на единственный в однокомнатной квартире Кларисс старый, зеленым бархатом покрытый диван:

– Что случилось?

– Я бежал от дэмов. Через подземелья сабвея.

– Но почему? – Кларисс уселась рядом с Ипполитом, который глядел на большое розовое, во всю стену, лицо Президента.

– Мне шестьдесят пять. Демографический закон 316, пункт «В».

– Shit! – сказала Кларисс. – Что ты думаешь делать?

– Понятия не имею. Могу я принять ванну?

– Разумеется.

Спросив разрешения принять ванну, Ипполит, однако, не сдвинулся с места.

– «…наше основное достояние – трудолюбивый Американский Народ…» – сказал Президент и романтически прищурился, глядя в невидимую Ипполиту и Кларисс даль.

– Есть ли какая-нибудь возможность уладить дело? – Кларисс встала. – Может быть, Союз может что-нибудь сделать для тебя?

– Союз? Ты смеешься. Всеамериканский Союз Литераторов не пошевелит для меня пальцем, не говоря уже о том, что его рекомендация ничего не значит для всесильного Демографического министерства… Плюс… – Лукьянов улыбнулся, – официально я уже семь лет как не литератор. Моя последняя книга вышла сразу после войны, и с тех пор я живу на пособие ВСЛ, которого я не просил, но которое мне дали принудительно, поскольку отказали в лицензии. Чтобы не писал…

– «…Братский великий русский народ – народ коммунистической демократии, – пропел Президент, – в содружестве с которым мы неутомимо…»