Юлия Маркова - Великий князь Цусимский

– Ну что, Алексей Николаевич, давай, рассказывай, как ты дошел до жизни такой?

А следом за младшим братом императора в кабинет тихо так входит незнакомый Куропаткину полковник Главного штаба и скромно ставит на угол стола свой обтянутый черной кожей чемоданчик. Но взгляд такой же внимательный и пронзительный, как у Великого князя Михаила. И сразу видно, что это настоящие военные мозги, а царственный поручик синих кирасир – это только их силовое прикрытие, действующее, впрочем, вполне осознанно.

Тем временем Куропаткин отошел от первого испуга (Великий князь Михаил в ярости – это не шутки) и, пытаясь приподняться из-за стола, нервно проблеял что-то вроде:

– Я вас не понимаю, Ваше Императорское Высочество…

– Сидеть! – рявкнул Михаил так, что у Куропаткина подломились ноги и он грохнулся обратно на свой мягкий стул. – Я уже двадцать шесть лет его императорское высочество. На вот, Алексей Николаевич, читай!

И сунул пока еще командующему Маньчжурской армией бланк Высочайшей Телеграммы, в которой были прописаны его полномочия. Перечитав текст, неровно отбитый шрифтом аппарата Бодо на желтоватой ленте, Куропаткин побледнел и, вытащив из кармана большой платок, нервно утер дрожащей рукой внезапно вспотевший лоб.

– Ваше Императорское Высочество, – простонал он, – я все равно ничего не понимаю…

Тем временем полковник главного штаба открыл чемоданчик и предъявил Куропаткину бумагу с отпечатанным на машинке текстом.

– Алексей Николаевич, это ваш приказ командующему Восточным отрядом генералу Засуличу? – строго спросил он.

– Полковник главного штаба Александр Петрович Агапеев, – пояснил Михаил, – является моей правой рукой, главным военным консультантом и начальником моего личного штаба. А то мы, наследники престола, академиев не кончали и в тактических тонкостях не разбираемся…

Услышав эти слова, генерал Куропаткин вздохнул и признался:

– Да, это мой приказ! А в чем, собственно, дело, господа?

– А дело в том, – ухмыльнулся Великий князь Михаил, – что, если подходить к военному делу настоящим образом, по-суворовски, кутузовски или скобелевски, отдавшего такой приказ генерала следует отстранять от должности и тут же судить военно-полевым судом со скорейшим расстрелянием у ближайшего сортира. Иначе никак, потому что этот приказ является ярким образцом государственной измены и злоумышления против государя-императора и существующего государственного строя.

После этих слов на Куропаткина было страшно смотреть – он чуть не плакал.

– Но я все равно ничего не понимаю, Ваше Императорское Высочество, – простонал он, – это обычный приказ, как многие другие приказы. Где вы видите в нем государственную измену и прочую крамолу?

– Слышь, Александр Петрович, – тяжело вздохнул Великий князь Михаил, – этот человек даже не понимает, что именно он натворил своим приказом. Недоумок хренов! Правильно про него говорил Александр Владимирович, как про слепца, который командует кривыми…

Полковник Агапеев лишь пожал плечами, потом как бы нехотя начал пояснять:

– Вы, Алексей Николаевич, видимо, окончили ваше военное Павловское училище так давно, что уже позабыли все, чему вас там учили господа преподаватели на занятиях по тактике. А зря, сейчас бы пригодилось. Но можно и повторить урок. Во-первых – пограничная река Ялу, отделяющая Корею от Маньчжурии, является естественным рубежом обороны, а то, что на ней отсутствуют броды и переправляться через нее возможно только с помощью применения плавсредств или наведения мостов, только усиливает это качество. Во-вторых – русские позиции на правом высоком и обрывистом берегу господствуют над низменным и пологим левым берегом, со стороны которого должны подойти японцы. В-третьих – если этот рубеж снабдить хорошо проработанной и замаскированной системой полевой обороны, то ее штурм потребует у противника десятикратного превосходства в живой силе и артиллерии и готовности к огромным жертвам. К жертвам японские генералы готовы, но если двинуть на рубеж Ялу еще и корпус Штакельберга, то для прорыва этого рубежа у них просто не хватит войск.

– Исходя из этого, – продолжил Михаил, – приказ практически без боя оставить столь выгодный рубеж обороны и отступить вглубь Маньчжурии, ставящий под угрозу коммуникации снабжения крепости Порт-Артур, как раз и является тем самым образцом государственной измены и пораженчества, который вы никак не обнаруживаете в своем решении. Исходя из того, что вы этого просто не понимаете, я должен воспользоваться данными мне правами специального представителя государя-императора и приостановить ваши полномочия впредь до поступления Высочайшего Распоряжения по вашему делу. Я лично буду рекомендовать перевести вас в начальники тыла и тылового района Маньчжурской армии с задачей обеспечить полноценное снабжение сражающихся частей всем необходимым; думаю, что в этом деле вы будете вполне на высоте. А вместо вас я буду рекомендовать назначить генерал-адъютанта Николая Петровича Линевича, как это и было первоначально до вмешательства моего брата. Он, конечно, рисковый дед, но, в отличие от вас, тактику и стратегию знает на «ять» и его мне придется удерживать, а не пришпоривать. Впрочем, это уже как решит мой венценосный брат, мое дело – только предложить ему надлежащее решение.