Юлия Маркова - Великий князь Цусимский

Сам же Михаил Александрович тоже был не прочь принять участие в первом в своей жизни по-настоящему большом деле, тем более что для решения тактических и стратегических задач в помощь ему был дан полковник генерального штаба Агапеев. Кроме того, господин Одинцов обещал, что как только дело дойдет до сражения, в его распоряжении окажется некогда майор российской, а ныне полковник русской императорской армии, вместе со сформированной им на Эллиотах бригадой морской пехоты. Несмотря на траур и общую охватившую его апатию, император Николай все же подписал именной рескрипт, производящий Новикова в полковники императорской армии со старшинством с первого апреля сего 1904-го года. И сделано это было не ради сестры Ольги, а ради государства российского, ибо формируемой бригаде морской пехоты требовался полноценный командир. Да и совестно было Хозяину Земли Русской оставлять без вознаграждения столь отличившегося офицера. Но Новиков присоединится к Михаилу потом, а пока в его сопровождении только взвод любимых кирасир и взвод ахтырских гусар, которых ему «уступила» сестрица Ольга, ибо невместно наследнику престола и любимому брату царя передвигаться без эскорта.

И вот сейчас экипаж на котором младший брат царя вместе с полковником Агапеевым приехал с вокзала, остановился у парадного подъезда Дворца Наместника. Именно там размещался штаб Маньчжурской армии. Михаил вылез из экипажа и оправил свою длинную кавалерийскую шинель, ожидая, пока с другой стороны на землю спустится полковник Агапеев. Возможно, сейчас младшему брату царя предстоял самый важный разговор в его жизни. Разговор, который окончательно решит судьбу кампании и, возможно, судьбу всей России. Впервые за всю свою жизнь доселе беззаботный Мишкин почувствовал на себе тяжесть формулы «положение обязывает». Сегодня его первый настоящий бой, который покажет, кто он – достойный сын своего отца, имеющий право повелевать, или просто великосветский прожигатель жизни, декоративное и никчемное существо вроде собачки-левретки.

Так, собраться и напустить на себя непробиваемый вид! Идет не юный шалопай (он остался в прошлом), идет спецпредставитель Государя-императора и Наследник Престола. Все понимали, что если до момента смерти императрицы Александры Федоровны этот титул был чистейшей юридической фикцией, то теперь он обрел свой полный вес и значимость. О нежелании Михаила занимать престол знал только ограниченный круг лиц, зато о том, что вдовствующая императрица Мария Федоровна благоволит скорее младшему, чем старшему сыну, ведал весь, с позволения сказать, истеблишмент Российской империи. А посему все, как учил незабвенный Пал Палыч Одинцов – морду сделать кирпичом, шаг тверже, и чтобы сталь была во взоре светлых глаз и сардоническая усмешка на губах. Ахтырцы на месте, кирасиры за мной, раз-два! Ну что, идем, Александр Петрович, разберемся, кто тут предает Матушку Россию и Государя-императора!

Генерал-адъютант Алексей Николаевич Куропаткин, конечно же, знал, что на подведомственной ему территории присутствует целый выводок великих князей, в числе которых имеется и младший брат Государя. Литерный поезд из Питера в Артур, следующий без предварительного оповещения (еще не хватало, в военное-то время), просвистал мимо Куропаткина подобно пуле у виска. Из его августейших пассажиров морской офицер Сандро и барышня Ольга Александровна существовали в непересекающихся с генералом сферах, а о кирасирском поручике Михаиле Романове у Куропаткина было мнение как о вечном мальчишке, шалопае и обормоте, способном только ведрами хлестать шампанское, палить в воздух из нагана и волочиться за певичками и балеринками… А тут тяжелые шаги по гулкому коридору, будто в сопровождении своих миньонов к Куропаткину идет некто вроде Малюты Скуратова, облеченного императорским доверием и правом карать и миловать проштрафившихся генералов. Короткий писк адъютанта в приемной и последовавшее за этим шипящее рычание: «Ну что, не ждали, кур-рвы?! Брысь отсюда, штабс, чтоб я тебя не видел!».

В первые мгновения Куропаткин даже не узнал младшего брата царя в возникшем в дверях монстре, настолько сильно изменили Михаила последние события. По первости подумалось, что это какой-то гвардейский хлыщ, вусмерть укушавшись китайской рисовой водкой, явился таким образом представляться по поводу прибытия на службу. И только потом пришло понимание, кто именно стоит перед ним, обряженный в мундир поручика гвардейских синих кирасир, и, кипя бешенством, иронически кривит губы, крутя при этом в руках кавалерийский стек. Сейчас как хрястнет поперек самодовольной хари для завязки разговора – да так, что полетят во все стороны брызги крови – и только потом начнет задавать вопросы. Но не хрястнул. По-американски присел на край стола, глянул пронзительными светлыми глазами прямо в душу и произнес с хрипотцой: