Марина Калмыкова - Горный блюз

Поначалу девушка зашла в несколько торговых центров, на рынок. Она видела, как загораются лица тех, кто делает покупки. Но стоило им выйти из магазинов, как лица становились опять блеклыми. Она прошлась по ресторанам и кафе, и видела, как люди выглядели более счастливыми, когда вкусно ели и много пили, но на следующий день они страдали от таких возлияний. В салонах красоты люди становились внешне более привлекательными, но счастья им это не добавляло. В спортивных залах люди тренировали тело и это приносило им радость, но до счастья было далеко. И когда она зашла в парк на детскую площадку, она поняла – ей нужен ребенок. Мамы, папы, бабушки, дети – все были счастливы! Даже если и выглядели (особенно мамы малышей) усталыми и сонными. Она захотела стать матерью, заботиться о ребенке, растить его, радоваться каждому дню, проведенному с ним.

Но самой ей ребенка родить нельзя. Так уж устроена ее сущность. И только земная, обычная женщина может родить ей его. Ее ребенка. Но нужны два камня, мужской и женский. Женский у нее есть. Вот он, на шее висит сколько она себя помнит. А мужской… Придется проститься с любимым. Зато у них будет общий ребенок. Если та женщина отдаст малыша ей. Что ж, девушка постарается, чтобы отдала.

Девушка вернулась в пещеру.

История здесь умалчивает подробности о том, каким образом девушка получила мужской камень. Для нас достаточно знать, что он у нее появился ранней весной, когда зажурчали первые ручейки и показались первые проталинки.

Но девушка не видела просыпаюшейся природы. В черном сверкающем платье сидела она на гладком полу пещеры и роняла слезы, которые превращались в хрусталинки и ,переливаясь, могли бы порадовать, окажись на шее, любую модницу. Девушка в пещере была одна. Но на шее у нее перешептывались два чудесных камня неизвестной породы – мужской белый и женский красный. Они касались друг друга гладкими боками и вздрагивали от удовольствия, слегка искрясь.

Вера Аркадьевна шла распускающимся парком домой. Тонкий, сладкий аромат молодых листиков будоражил ее, как в юности. Изумрудные тона вокруг наполняли тело легкостью, грацией. «Все легко и хорошо, легко и хорошо», – в такт шагам носилось в голове у Веры Аркадьевны. Но вдруг наверху резко и неприятно вскричали грачи, будто выдернули ее из весны, говорили ей – твоя весна прррошла, прррошла. Вера Аркадьевна что-то так разволновалась от такого перепада чувств, что махнула своим дорогим портфелем в сторону грачей, да не удержалась на высоких каблуках – упала.

Стукнулась не больно, но обидно ей как-то стало за это. Такой перекос реальности, что как же ей, сорокалетней бабенке не распустить нюни? Вот, лежит она тут посреди главной дорожки единственного в их городе парка, великолепнейшего в своей зарождающейся красоте, готовящегося принять в себя звонких гуляющих, катающихся, влюбленных, мечтающих и так далее. Задница в небо, разрез на юбке треснул, каблук увяз в яме с грязью (грязь то в наших парках пока никто не отменял), руки в позе «упор лежа, руки на ширине плеч», волосы прилипли к резко вспотевшему полному лицу (ладно хоть об землю не треснулась, а то на следующей неделе в понедельник собрание), портфель в стороне.

Мимо, явно смущаясь и не зная что делать в такой ситуации, прошмыгнула стайка школьниц – старшеклассниц, стройненьких, высоких, звеняще молодых. Несколько мордашек видимо пытались сдержать смешки, другие же отворачивались, как бы не участвуя в этом.

Вера Аркадьевна очень достойно, по ее мнению, поднялась, подобрала портфель, откинула волосы, осмотрела свою юбку, пошла к ближайшей скамейке – покурить. Села и обнаружила в своей руке два самых красивых камня, какие она когда – либо видела в своей жизни. Камни были будто живые – теплые – белый и красный, надеты на золотой шнурок с застежкой, легко умещались в руке. Видимо пока она вставала, то рукой неосознанно их схватила и только что поняла это. Свободной рукой она достала сигарету, прикурила, вынула мобильник, повертела его и убрала. Звонить было некому. Валера ушел обратно к жене, жена его была когда-то лучшей подругой Веры. М-да. Сейчас грела сигарета и камни в руке.

Наискосок, метрах в двадцати на скамейке сидела зеленая ящерка. Она шмыгнула в кусты и через миг оттуда вышла красивая зеленоглазая девушка в ярком изумрудном платье. Сама босиком, коса черная через плечо перекинута. Не ожидала наша девушка, что камушки попадут Вере Аркадьевне. Для старшеклассниц они предназначены были, для одной из них. Родила бы девушка, а ребеночка бы в роддоме оставила, нашептали бы ей камушки; да ведь часто родители девушкам советуют оставлять деток, если сама мама еще ребенок. В наше время дети долго инфантильными остаются с такой –то опекой – родительской, государственной!