Дэвид М. Барнетт - Земля вызывает майора Тома

– Почему мы не можем поехать повидаться с ним?

Элли вздыхает.

– Потому что они держат его в Оксфордшире, так как здесь не оказалось для него места. И если мы захотим организовать свидание, то бабушка должна будет поехать с нами, а в том состоянии, в каком она находится в последний месяц… мы просто не можем рисковать, Джеймс.

Джеймс отстраняется от сестры.

– Ну почему у нас не такая семья, как у всех?

Затем входит бабушка, несущая в руках тарелку, распространяющую отвратительный запах.

– А вот и капуста! – гордо объявляет она. – Я не смогла найти у нас брокколи или кале, поэтому положила туда еще мозгового горошка.

Джеймс хватается руками за голову.

– О боже!

Бабушка ставит тарелку на его прикроватный столик.

– О, а сейчас я тебя развеселю. Угадай, кто звонил мне сегодня по телефону.

– Санта-Клаус? – спрашивает Джеймс.

– Нет! Астронавт! Тот самый, из новостей.

Джеймс моргает, глядя на бабушку.

– Майор Том? Который летит на Марс?

– Он самый! – со счастливым видом подтверждает она.

– Но почему? – спрашивает Джеймс, вытирая слезы.

– Не знаю! Он хотел поговорить с Дженет Кростуэйт.

– Господи! – кричит Элли, поднимаясь и швыряя в Джеймса его скомканную рубашку. – Боже ты мой! Ни с каким майором Томом она не говорила! Она не разговаривает ни с кем, кроме нас с тобой, а все остальные – только у нее в голове.

Элли выбегает из комнаты, и потом слышно, как хлопает дверь ее спальни. Раздается далекий, глухой звук чего-то упавшего, и Элли снова кричит. Джеймс толком не слышит, что именно, но ему удается разобрать слова вроде «ненормальная», «несуразная» и «несчастливая».

Глэдис Ормерод вовсе не глупа. Она понимает, что с ней происходит. Понимает, что на самом деле все это болезнь – какое-то нарушение в ее мозге, а не просто приступы забывчивости или рассеянности. Иногда ей так даже легче – знать, что все дело в болезни и она ничего не могла сделать, чтобы этого избежать. Иногда Глэдис тешит себя надеждой, что в конце концов для ее недуга найдут лекарство. Правда, до сих пор не умеют толком лечить даже простуду. На своем ноутбуке она часто ищет в Интернете информацию об этой болезни и читает все о белках и каких-то клубках и бляшках. Клубки – это звучит не так уж и страшно, Глэдис вспоминаются при этом спутанные волосы, которые мама в детстве с остервенением ей расчесывала. Именно это происходит теперь в ее голове – все стало каким-то спутанным. Глэдис представляет себе, что у здорового человека в мозгу тянутся прямые линии – начиная с момента рождения и до смерти – и более ранние воспоминания остаются где-то вдали, как рельсы железной дороги. А у таких, как Глэдис, эти линии перекручиваются и запутываются, завязываются узлами. Случай сорокалетней давности может сверкать, как новый пенс, а что-то, произошедшее этим утром, кажется далеким и смутным. Бляшки – это как будто синие памятные таблички, которые устанавливают на домах известных людей. Здесь жили умственные способности Глэдис Ормерод, 1946–2015.

Именно тогда она окончательно осознала свою болезнь. В 2015-м. Всего два года назад. Вероятно, эта напасть начала потихоньку подкрадываться к ней еще раньше, как киношный злодей, в черном плаще и с усами, которые он крутит своими длинными тонкими пальцами. Некоторое время болезнь сидела тихо, пока однажды не набросилась на нее – и Глэдис уже не могла вспомнить, что ела на завтрак, даже если как раз после него мыла посуду. Она знает, что дальше будет только хуже. В некотором смысле ей даже хочется, чтобы наступило время, когда она сможет жить полностью в своих старых воспоминаниях, до самого конца. Она, Глэдис Ормерод, никогда не была особо религиозной, ничего подобного, хотя мама всегда тянула ее в церковь по утрам в воскресенье, когда она была маленькой. Однако в последнее время, следует признать, Глэдис стала как будто перестраховываться… тихонько упрекать людей, когда они богохульствуют, и все такое. Так оно спокойнее. Иногда она размышляет о том, не это ли и есть рай – жить погруженным в свои воспоминания, только хорошие, только самые дорогие. Именно там сейчас Билл, а не в холодной, грязной могиле на кладбище Уигана. Он живет в ее воспоминаниях. Он живет там, дожидаясь ее.

Однако Глэдис знает, что она не может уйти – по крайней мере, сейчас. До тех пор пока Даррен не вернется домой. Она дала ему слово, что позаботится о детях, Элли и Джеймсе, пока он не освободится. Какой же он все-таки дурень, угораздило его так вляпаться. И такое несчастье с Джули. Да, а ведь некоторые говорили, что они не протянут долго вместе. Ее Даррен был ужасным мечтателем, а Джули всегда стояла обеими ногами на земле. Хотя как там говорят? Противоположности притягиваются. Какой там был ответ в той викторине, которую она смотрела на днях? Ей еще пришлось искать это в Интернете. Инь и что-то такое. Как два головастика. Big Yin [6] Прозвище шотландского комика Билли Коннолли, «Здоровенный» (шотл. диалект). (Прим. перев.) . А ведь это шотландский комик – такой, с бородой? Тот, который выступал в банановых ботинках. При воспоминании об этом Глэдис улыбается. Потом ее взгляд падает на конверты, лежащие на покрывале ее кровати, она закусывает нижнюю губу и улыбка пропадает с ее лица.