Владимир Власов - Ворон на дереве

– Виоланта! – донесся до них пронзительный женский голос. – С кем это ты разговариваешь?..

– С одним мальчиком, ma t a nte, – ответила белокурая барышня.– Он родился на вершине дерева и теперь заколдован, так что не может спуститься вниз.

Итало Кальвино. «Барон на дереве»

«Одним словом, и у нас были налицо все причины, вызвавшие Французскую революцию. Но вот только жили мы не во Франции и революции у нас не было. Ведь мы живем в стране, где есть причины, но не бывает следствий».

Итало Кальвино. «Барон на дереве»

– Иногда у меня создается впечатление, что мы все – куклы, марионетки и с нами в жизни кто-то разыгрывает представление. Нас дергают за веревочки, и мы пляшем, кривляемся, смеемся или плачем.

– А кто дергает?

– Не знаю. Может быть, политики, торговцы или сам Бог. Но мы никак не можем оборвать эти веревки, освободиться от своей одеревенелости. Это как рок, как судьба. Подчиняясь чужой воле, мы вынуждены идти туда, куда нас толкают и тянут за лямки. Я ненавижу эти веревки и этот мир, который меня окружает, с его кукольными декорациями и обстановкой. Я пробовал было порвать эти путы, но что из этого получилось? Вместо того, чтобы освободиться, я попал в сумасшедший дом. Меня посадили в клетку, чтобы, не дай Бог, я не улетел куда-нибудь. Все в этом мире схвачено, за всем следит чье-то недремлющее око, и никто так просто не даст нам освободиться от этих пут, если мы не проявим свою волю, волю к свободе.

– Лично я не войду ни в одну партию, – заявила Карусель.

В холле раздался смех, а Елизавета Вторая заметила:

– Тебя никто не пригласит ни в какую партию после этого дома.

– А мне все равно, что думают обо мне они, эти деревянные истуканы, которых дьявол дергает за веревочки, – заявил Платон. – Мы с вами – самые свободные люди на земле, хотя и сидим в тюрьме с решетками на окнах.

– Что касается тюрем, то общество боится двух типов людей, – вдруг вмешался в разговор Новенький, – сумасшедших и преступников, ограждая себя от них клетками. Потому что эти два типа людей по-своему рвут свои путы.

– В таком случае, позвольте мне поздравить вас, освободившихся людей, на этой свободной территории.

Весь холл ответил троекратным «ура».

– Фантазия нас уносит далеко, но дальше всего нас увлекает мечта, – продолжал Платон, – ведь только мечта и делает человека счастливым. Мечта порождает надежду, а надежда придает нам силы и поддерживает наш дух.

– А я когда-то летал, как птица, – признался Новенький, – и знаете, мне очень нравилось летать в небе и сидеть на деревьях. Раньше я думал, что только я открыл для себя этот мир и силы в себе, чтобы подниматься в небо. Но потом я встретил там очень много вольных птиц, которые так же, как я, улетали из своих насиженных квартир, чтобы немного побалдеть и расслабиться в воздухе.

– Птицы, божьи создания, – это не куклы, – заметил Платон, – это самые живые существа в мире.

– Восхитительно! – воскликнула Елизавета Вторая и заговорщицки подмигнула Новенькому. – Так значит, вы меня можете научить летать?

На что Карусель мгновенно отреагировала с нескрываемым чувством ревности:

– Милочка, вам самой нужно учиться летать. Если у вас не вырастут крылья, то вы никогда не оторвете свою жирную задницу от земли.

Елизавета Вторая собралась было достойно ответить своей сопернице, как Новенький поспешил упредить пикировку двух светских дам своим оперативным и обстоятельным пояснением.

– И совсем не нужны крылья в полете, – сказал он. – Стоит только немного сосредоточиться на какой-либо точке в пространстве, как вы через некоторое время сами взмоете ввысь.

– Интересная теория, – похвалил Платон, – нужно попробовать.

– Но никогда никому не открывайте всех своих секретов и ни в чем не признавайтесь, – заявила Елизавета Вторая, кивнув на двери палат в сторону медперсонала, – особенно им. Иначе и они научатся летать, и нам невозможно будет никуда от них спастись.

– Почему же, – развел руками Новенький, – пусть и среди них станет больше свободных людей.

– Да что вы такое говорите! – возмущенно воскликнула самозваная царица. – Неужели вы серьезно хотите, чтобы эти медбратья, костоломы проклятые, научились летать и в воздухе обламывать вам крылья?

– Этого мне бы не хотелось, – откровенно признался Новенький, – но, может быть, в воздухе они станут другими.