Александр Владыкин - Талисман для «Яичницы»

На берегу кучка енотов гремела посудой, отмывая её до зеркального блеска. Небо начало сереть, взлохмаченные облака разгоняли последние солнечные лучи этого дня. Вдруг в небе сверкнула зарница, потом ещё одна, ещё. Через несколько минут собрался сверкающий клин, римской пятёркой, и стал удаляться в сторону горизонта.

– Рано. Ещё осень не настала, а стая жар-птиц, уже на юг подалась.

Я оглянулся. Никого не было.

– Ты кто?

– Аспид.

– Змея, что ли?

– Типа того, только змей, и невидимый.

– А что ты в моём шалаше делаешь, Аспид?

– Меня на охрану поставили, ты же за потусторонним миром приписан, значит мы отвечаем за тебя, пока не пройдёшь обучение.

– А где все?

– Кого ты имеешь ввиду?

– Ну, где Сёма, Думан, Озорница?

– Без понятия. А с ведьмами я не дружу.

И Аспид пропал вообще, перестал откликаться. Поздно вечером прибежала Огневица, я только подбросил ветки в костёр.

– Аспид здесь?

– Не знаю, был минут двадцать назад, а что случилось?

– «Цыплята» пропали, двух штук не досчиталась. Почувствовали отца в Московии.

– Эй, чешуйчатый, хватит прятаться. «Цыплята» у тебя?

Кто-то не удержался на дереве у реки и всей массой плюхнулся в Яузу. Было такое ощущение, что кто-то уронил бегемота. Один-ноль в нашу пользу, и ты, второй, слезай – командовала девушка. Вскоре около нас было два маленьких чудовища, они головами лезли под руку воспитательницы, просили ласки.

– Хорошо, Аспид. Ты провожаешь их в «ясли» и будем считать, что ничего не было, и инцидент исчерпан.

Два бегемотика, с крыльями, запрыгали на берегу от радости. Невидимый Аспид повёл их в деревню.

– Вот так мы и живём. Привыкай Дэн. Не знаю, в каких мирах Аспид себе невест находит, но рожать они, почему-то сюда прилетают. Драконы – они в красную книгу записаны, а я из посеянных, моя обязанность растить их. Матери вскармливают молоком, первое время, потом улетают в свои миры, здесь для них пищи маловато, им стадо коров на неделю хватает, мы итак стараемся их подкормить, по возможности. Для малых Московия – это ясельный период, как только подрастут крылышки, потом мы их в другой мир отдаём, для созревания и обучения. Они проходят четыре мира совершенствования, прежде, чем стать взрослыми драконами.

– А дальше?

– А дальше они сами выбирают мир, создают семью, и, если не могут прокормить детей, обращаются к нам.

– И много таких «цыплят» в твоей птицефабрике?

Огневица заулыбалась:

– Две девочки и два мальчика. На следующей неделе воспитателям другого мира отдам. «Цыплята» пятиметровый забор, ради встречи с отцом, перелетели.

Странно это.

– Огневица, а Московия это что, инкубатор для драконов?

– Нет, ты неправильно всё понял. Московия – это учебный центр для начинающих, таких, как ты. Полигон для испытаний, здесь тебя учить будут, здесь ты и экзамены сдавать будешь.

Незаметно мы подошли к мосту. Огневица сказала:

– Назад с Аспидом пойдёшь. Он за тебя отвечает.

Я не стал спрашивать – как, все мы в этом мире, за кого-то отвечаем. Мы стояли с Огневицей над бурлящим потоком реки, под мостом река всегда набирает оборот, образуя круговороты и воронки, я дошёл почти до села, сам, и даже не устал совсем. Огневица улыбнулась:

– Привыкай. Это только начало, вернётся Челстуг, начнутся настоящие тренировки. Силу и знания тебе набирать надо, если ты действительно из реинкарнации Всевласа. Планета твоего предка до сих пор свободна от посеянных, туда даже драконы не залетают, боятся. Мир Всевласа – это испытание характера, силы и смелости. О чём это я? Всему своё время, узнаешь сам от наставников. Только не верь никому, никто не вернулся с земель Всевласа, и никто не знает, куда делся он сам. Ведьмы не видят его не среди мёртвых, не среди живых, нет его в аду, нет и в Ирии. Странно, как тебя в живых оставили?

Мы с Аспидом вернулись к шалашу, я спутника, только по тяжёлому дыханию определял. Огневица говорила, что змею легче летать, чем ходить, но он не терпит одиночества, ему даже не собеседник нужен, а, чтобы был кто-нибудь рядом. Челстуг был занят, но Волхв помнил о своём обещании и прислал Горисвета – посеянный из былинных, его пограничный отряд стоял на дальних рубежах наших земель, на границе с тёмными мирами четырёх драконов. Горисвет был в отпуске, местом отдыха выбрал Московию, а, чтобы скучно не было его Волхв и нагрузил. Горисвет был моим первым тренером, и тогда я узнал, что в этом мире, кроме рыболовецкого шалаша, существует кросс и слалом, а есть ещё гири, штанга и турник. Последний – самый противный из перечисленных, потому, что стоит на месте, а ты крутишься, как белка в колесе и думаешь, что ты солнышко, а Горисвет говорит, что нет. Я спросил, как он определяет, он ответил – по запаху. Смех Огневицы до самой деревни долетел. Я, чуть сквозь землю не провалился. Ему помогало меня тренировать всё местное зверьё: волки, каждое утро шли по моим пятам, на мосту ждали кикиморы с ушанами. Вы не знаете, кто такие ушаны? Ваше счастье! Нет, это не зайцы, и не кролики, даже не ослы с уланами, ушаны – это летучие мыши, величиной с маленького медведя. Вдоль тропинки ползали живые скакалки, не захочешь прыгнуть – прыгнешь, подальше от этого шипенья с пересвистом. Пара упырей, в боксёрских перчатках, ждала меня на конце каждого кольца, эти кенгуру болотные помогали мне выработать реакцию, так что лицо у меня постоянно было похоже на смесь апельсина со сливой. И таких колец, за день, мне надо было накрутить пятнадцать, каждое в три километра. Огневица иногда прибегала, обед приносила, я её по запаху хлеба определял. Прошло три месяца, пока я втянулся в этот дьявольский режим, каждый день считал, когда отпуск у Горисвета кончится. Я не знал, что его Волхв оставил до конца моей физической подготовки, когда я сам, по своему желанию, без принуждения одолею этот маршрут, не прилагая особых усилий, нокаутируя обеих упырей. Волхв сам принимал экзамен, застыв с секундомером в руках. Властелин потустороннего мира остался удовлетворённым, Горисвет тоже, назавтра мой тренер покинул полигон. Волхв дал мне пару дней отдохнуть, чтобы потом прислать нового мучителя. Кросс для меня остался, вместо утренней физической разминки, а для развития моих мозгов, для меня, грозились мага привлечь. Вот прибудет маг, тогда ты узнаешь, почём фунт лиха! Маг задерживался. Два раза прилетал Челстуг, но в мой учебный процесс он не вмешивался, у него на Земле своих проблем хватало, там бедному Денису-иномирянину доставалось. Челстуг рассказывал, как они, вместе с Озорницей, две недели не могли его в трамвай затянуть, а в метро три дня ловили, не могли вытащить. Эксперименты с самолётом, Челстуг оставил до лучших времён. Но больше всего Думан боялся поливальных машин. На Земле полигоном город Москва была, всё было терпимо, с переменным успехом, до появления поливалок, тогда иномирянина можно было найти в шестидесяти километрах от Москвы, на пятом этаже, под диваном. И чего он этих плюющихся драконов боялся? (Если честно, мне эти поливальные машины тоже не очень, хуже каруселей и аппаратов гриль, где голые курицы танцуют. Больше десяти лет на Земле, никак привыкнуть не могу). Я уже не смеялся, Горисвет мне рассказывал про козни тёмного царства и что эти изверги с пленными делают, прямо на границе, на глазах стражей, поджаривают пленников живьём, проткнув костяными копьями, как в микроволновке. Нервы не выдерживают. Войны Чертополоха заманивают стражей в ловушку, сколько народу погибло – тьма! Маг пришёл на пятый день со страшилками. Сам маг мне показался длинным неуклюжим, не опрятным, страдающим близорукостью и склерозом, он по пути умудрился потерять свой ботинок и хромал в одном грязном носке, опираясь на волшебную палочку, больше похожую на рукоять от зонта. Страшилки были настоящими, отвратительными и леденящими душу. Они, по мере своего путешествия, превращались в каскадёров для фильмов ужаса. Здесь было всё: от покойников в гробах, до ангельских вампиров, они перекривляли ведьм, доводя их до бешенства. Мне запомнилась мышь, это явно был он, рисковый и по-хамски – нагловатый, он всегда появлялся неожиданно, и на такой скорости, что сразу не сообразишь, что у тебя бегает под ногами. Мышь любил пугать русалок и драконнес. Последние «Лебединое озеро» танцевали с криками, а русалки рвали друг на друге волосы, потому, что этот мышь любил появляться, как эксклюзивный штрих дамского мастера парикмахерского искусства. Особо мышь гордился своими зубами, они сразу бросались в глаза и были похожи на рентгеновские снимки дантиста, он при любом удобном случае, старался продемонстрировать улыбку пираньи. Когда мышь появлялся у реки, убегали все, даже водяной, над Яузой подымался столб брызг, но это ещё не значило, что впереди их не ждала какая-нибудь другая страшилка. И это был мой учитель, на первый взгляд, недотёпа какой-то. Я ещё тогда не знал, что, чем несуразнее выглядит волшебник, тем легче обмануть жертву и подчинить её чужой воле. У меня создалось впечатление, что мага все боялись и меня ему никто не представил, Аспид смылся с самого утра, а Огневица забыла, где шалаш рыболовный находится. Я уже два часа бегаю по кругу, а к шалашу никак не могу приблизиться. Чудеса какие-то! Зато я нашёл второй ботинок волшебника, захватил его с собой, вот и будет повод познакомиться. Я тогда не знал, что на обочине, если у тропинок есть обочины, я вместе с этим ботинком нашёл настоящего и верного друга, который везде сопровождал и защищал меня от всевозможных пакостей, приготовленных судьбой. Волшебник расположился в рыболовецком шалаше, бесцеремонно выставив мои вещи, тем самым дав понять – живи, где хочешь, а шалаш мой. Из шалаша выглядывали страшилки и корчили мне рожи, как неудачнику. Обидно.