Татьяна Зубачева - Аналогичный мир. Том второй. Прах и пепел

– Мне нужна медицинская информация, Юра. Специфическая.

– Возьми мои отчёты, медкарты, истории болезни и читай. Вся специфика. Осколочные, пулевые, проникающие, поверхностные… что тебя интересует?

– Не что, а кто, Юра. Спальники. Ты ведь занимался ими, я знаю.

– Фью-ю! Это зачем они вам понадобились?

– Кому это – вам, Юра?

– Вашему ведомству, Костя. Не ты первый ко мне с этими вопросами приезжаешь. И скажу то же самое. Есть отчёты, медицинские карты, исследуй! Изучай хоть со словарём, хоть с энциклопедией.

– Исследую и изучу, Юра, не кипятись. Я, конечно, почитал уже всё, что смог. Но мне и побеседовать с ними охота.

– Нет, Костя, не выйдет.

– Что, неконтактны?

– Это ты неконтактен. Нет, Костя, приедешь, как положено, с ордерами, предписаниями и прочим, тогда да, ничего не смогу. А пока – нет.

– Юра, мне побеседовать, не допросить.

– Для тебя, Костя, это синонимы. А я – врач. И вот так, за здорово живёшь, травмировать людей не дам. Ясно?

Новиков с улыбкой рассматривал уже всерьёз возмущённого Аристова.

– Ясно, Юра. А теперь успокойся и послушай меня. Мы раскручиваем одно дело, и фигурантом там проходит парень, в отношении которого есть подозрения… Я подозреваю, что он спальник.

– Так…

– Так вот. Я хочу получить от тебя информацию, которая подтвердит или опровергнет эти подозрения.

– Привези его сюда. И я тебе сразу скажу.

– А вот для этого, Юра, его надо арестовать.

– Ну да, а за что арестовывать, ты не знаешь, не можешь статью подобрать. Редкий случай. Можно сказать, уникальный. Тогда так. Ты мне расскажешь о нём, и я попробую сделать выводы. Да, кстати, сначала, по возможности внятно, объясни, какие у вас к нему претензии.

– Основные претензии не к нему, а к его… мм-м… Он пастух, а старший ковбой, то есть его непосредственный командир, профессиональный убийца, киллер. Наёмник. Здесь таких называют чистильщиками. Опытный, впрямую на него не выйти. Нам на него указали, но… ни концов, ни крючков. Знаем, а ухватить не можем. Сейчас он, похоже, готовится к серьёзному делу и натаскивает себе помощников. Этого парня и второго, белого мальчишку. С тем тоже есть нюансы, но если этот спальник… да, Юра, вся информация…

– Да знаю я, Костя, всю вашу… атрибутику. Но ты сказал, он – пастух?

– Да.

– На коне ездит?

– Д-да, вроде… нет, сам я не видел, но все пастухи конные. А что?

– У спальников очень чувствительны гениталии. Езда верхом может оказаться затруднительной. Хотя… это я уточню. Костя, что у вас на парня, кроме его начальства?

– Юра, когда что-то будет… Ты представляешь, если он спальник, что с ним в тюрьме сделают?

– К сожалению, Костя, я это представляю лучше тебя. Ты бы видел, какими они к нам поступали… Ладно. Нужна будет экспертиза – я проведу, официальное заключение – всегда пожалуйста. Но просто так…

– Да не просто, а…

– А для его же пользы? Разумеется, арестуем, засунем в одиночку, допросим и расстреляем. И всё для пользы.

– Юра! Ты что несёшь?!

– Ты знаешь, что Паласы были расстреляны, уцелели единицы. Тоже… для их же пользы.

– Юра!! Это же СБ!

– Правильно. А обоснование этих расстрелов ты знаешь? – в голосе Аристова зазвенело сдерживаемое бешенство. – Официальное обоснование. Для исполнителей. Нет? А я слышал. От самого расстрельщика. Взяли его тёпленьким, но… словом, я его обрабатывал. И потрошить его при мне начали. Пока он тёпленький. Так вот, спальников расстреливали, чтобы избавить от мук. Мы же запретили Паласы, так? А спальники без работы начинают гореть. А это страдания. И вот Империя, чтоб ей… – что врачи умеют ругаться, Новиков знал, но такого ему ещё, несмотря на богатый жизненный опыт, слышать не приходилось, – в лице СБ, чтоб и её… спасала их от страданий. Расстрелом!

– Успокойся, Юра, – тихо попросил Новиков.

Аристов усмехнулся, достал сигареты и долго тщательно закуривал.

– Понимаешь, Костя, эти люди так настрадались, такое пережили, что я чувствую себя, понимаешь, себя, виноватым перед ними.

– Сколько их уцелело, Юра, как думаешь?

– Ну, через наш Центр прошло в общей сложности около сотни.

– И где они сейчас?

– Выжило шестьдесят три человека, Костя. То, что называется, горячкой…

– Типа наркотической ломки?

– Примерно. Это, прежде всего, боль. Никакие анальгетики не помогают, а только продлевают, затягивают процесс. За болевым периодом, а длится он от недели до месяца, период депрессии. Больше всего летальных в эти два периода. В основном суициды.