Лолита Шеремет - Мара

Вошла уже знакомая по внешности служанка с кувшином молока. Парное. К своему удивлению Катя быстро справилась с кашей и молоком. Затем появилась Снежка с еще одним глиняным горшком и дала выпить глоток отвару. Он оказался приятным на вкус. Боярыня, боярышня и служанка ушли.

Потянулись тоскливые однообразные дни. О ней заботились. А она размышляла и вспоминала. Кроме своей памяти была и чужая. Она тоже казалась своей. Сама она пока воспринимала себя как Катю, но в памяти всплывало многое из опыта и навыков Мары. Временами она путалась, где ее воспоминания, а где воспоминания Мары. Так Катя вспомнила, что родители Мары – боярин Твердислав Евсеевич и боярыня Мамелфа Путятишна. Ну и имена! Что полное имя Снежки – Снежена, она младшая сестра Мары. Маре шестнадцатый год, а Снежене – четырнадцатый. Они обе были самыми старшими. У боярской четы было еще две дочки и единственный сын. Все трое умерли от огневицы. Так здесь называют какую-то болезнь. Катя не поняла, какую. Мара сейчас этим болеет, как думают ее родичи. Боярин Твердислав Евсеевич не только боярин, но и воевода, наместник князя, таки вовсе хозяин в их городе Тишвине. Когда это и где был такой город?

Вечером того дня, когда приходил Сыч, вошла боярыня с важным, тоже дородным мужем.

– Батюшка! Матушка! – неожиданно для себя выпалили Катя.

– Вспомнила! – обрадовалась боярыня. – Марушка нас вспомнила!

Воевода при всей своей важности подошел к кровати и поцеловал хворую дочку. Но жена быстро выставила его за дверь, говоря, что «дитятке» надобно поспать. Боярин послушался. Больше он не заглядывал к Кате (или к Маре?) до самого ее выздоровления. Всё время заходили матушка с сестрицей.

Впрочем, Кате (или Маре?) не мешали подолгу лежать, размышлять и вспоминать. Холопка Дежка (ее Катя первой увидела у печки, когда очнулась в этом мире) не мешала со своей прялкой. Она, правда, пела поначалу, но хворая боярышня запретила. Так в какой же мир она попала? Вроде, к славянам. Катя (или Мара?) понимала язык, могла читать здешние письмена. Только какое же это время или эпоха? Катя копалась в памяти Мары, расспрашивала боярыню с младшей дочкой. Здесь не слышали ни о князе Игоре, ни о Рюрике, ни о князе Владимире. Религия здесь языческая. Хотя должно уже быть христианство. Но о христианстве и слыхом не слышали даже заморские купцы. Странно. И письмена какие-то странные, явно не кириллица. Впрочем, о Кирилле и Мефодии здесь тоже не слыхали. Где же она все-таки? А главное, что делать? Ей хотелось вернуться в свой мир. И как?

И как же? Бедняга-сосед дядя Саша упоминал о пришельцах из космоса. Этого еще не хватало! Обруч… Среди украшений боярыни и ее дочек оказался золотистый обруч. Мамелфа Путятишна принесла его хворой дочке, раз уж она так просила. Оставаясь одна, Катя не раз надевала его на голову. И ничего. Никуда она не попадала, не переносилась, не «переходила». Не было сияния.

– Ну, ты, железяка ржавая, – тихо шипела Катя. – Верни меня обратно!

«Железяка ржавая» молчала и не возвращала, как ни шипела, как ни швыряла ее на пол Катя. А тот ли это обруч? Может его сделали не космические пришельцы, а простые местные кузнецы. Вон, какая грубая работа.

Какого дьявола, чего ради Космические Пришельцы или Высшие Неведомые Силы, или Непонятно Кто и Что зашвырнули ее! Непонятно, куда и зачем? Катя вспомнила, что эти или примерно эти вопросы задавали себе все или почти все «попаданцы» в фантастике и в фэнтези. И что они делали? Как пытались вернуться в свой мир? Общались с учеными или с местной нечистой силой – колдунами, знахарями, волхвами, нежитью и т. д. и т. п. Пора и Кате с ними пообщаться. Тем более матушка боярыня и сестрица Снежена всё чаще и чаще заговаривали о женихе. Да и Катя вспомнила, что Мара сосватана, а Снежена пока нет. Жениха звать Изъяслав Сиволап, он тоже сынок боярский. Свадьба назначена на будущую весну, а сейчас лето. Эта информация вовсе не обрадовала Катю. Ей совсем не хотелось становиться сиволапой боярыней и рожать сиволапых боярчат. Надо поторопиться в свой мир!

Так с кем же из колдунов пообщаться? Катя видела только одного. Сыча. Он, похоже, из этой братии. Его здесь многие боятся или побаиваются, судя по воспоминаниям Мары и рассказам матушки, сестрицы и Дежки. Надо бы сходить к нему после выздоровления. Он живет в лесу.

Сыч собственной персоной больше не приходил к хворой боярышне, приходила какая-то бабка знахарка. К ней Кате не хотелось обращаться, не впечатляла в отличие от Сыча. А как знахарка сказала, что боярышня уж не хвора, боярыне Мамелфе Путятишне вздумалось богов возблагодарить. Отправиться с дарами, с чадами и домочадцами в святилище, принести благодарственные молитвы и жертвы. Боярин Твердислав Евсеевич с частью дружины ездил дань собирать. Он же воевода и княжеский наместник.