Владимир Буряк - Космос внутренний и внешний. Часть первая. Улучшитель женщин

– Нет. Данные были. Но одних данных маловато…

– Понятно. И что же было потом?

– Ну, что… Я закончила хореографическое училище, и поступила в труппу нашего музыкального театра. И встала там в глухой кордебалет. Вот уже три года – ни единой сольной партии. Моё самое выдающееся достижение за это время – четвёртая гусыня справа в танце маленьких лебедей.

Обе Полины, в парке и у мониторов, одновременно криво усмехнулись.

– Это несправедливо? – спросил Иван.

– Это правильно. – со вздохом ответила Полина. – Балетмейстеры и режиссёры – они ведь не дураки. Они с детства вычисляют тех, кому суждено стать звёздами, а кому – нет. Так что я даже рада, что на меня наехал тот мажор на джипе.

– Нашли чему радоваться!

– Ну, вот такая я! Не такая, как все… А маме я сказала, что просто не люблю балет. И чувствую себя теперь совершенно свободной от её установок. Поэтому ноги моей не будет в театре. Ни больной, ни здоровой. Отныне и присно. Аминь.

– Как это – сказали? Когда?

– Полчаса назад.

– И что ваша мама?

– Впала в состояние аффекта. Махала руками. Кричала. Я даже не думала, что она знает такие слова.

– Да уж… Но вам ведь всё равно придётся как-то с ней общаться?

– Не придётся. Я куда-нибудь перееду. Поживу одна. Давно пора.

Иван и Полина помолчали.

– И что же вы теперь будете делать? – спросил её Иван. – Если не в театр, то куда?

– А куда угодно! – легкомысленно отозвалась Полина. – Окончу какие-нибудь курсы, пойду куда-нибудь работать! Да хоть продавцом!

– Что, серьёзно?

– Абсолютно. С детства любила играть в магазин…

– С весами и гирьками?

– Ага! А ещё с куклами и всякими другими игрушками… А вы, значит, занимаетесь музыкой?

– Нет, я её только слушаю. Я занимаюсь наукой.

– Какой именно?

– Ну, э… Биофизикой. Там, в институте! Научно-исследовательском.

Иван неопределённо махнул рукой.

– То есть вы режете несчастных лягушек?

– Нет. Изучаю и анализирую различные процессы, происходящие в живых организмах. На клеточном, молекулярном и атомарном уровнях.

– Какой ужас!

– В том числе на математических моделях.

– А это вообще кошмар! Получается?

– Ну, с переменным успехом. Я… Э… Младший научный сотрудник.

Иван смущённо улыбнулся.

– Вот тут он мне наврал. – сказала Полина у мониторов. – Как это я тогда не увидела?

– Кгхм! – кашлянули одновременно Теодор и Марта.

– Что вы кашляете? Ведь знаете прекрасно, что он мне наврал? – строго спросила их Полина.

Марта и Теодор молча посмотрели вдаль.

Полина у мониторов усмехнулась торжествующе.

Полина в парке тоже смотрела вдаль, наблюдая за кем-то у деревьев.

– Ой, глядите! – воскликнула она.

– Что?

– Я вижу вон там живой организм! Серенький, с рыжим хвостом. Он только что спустился с дерева. Пойдёмте, угостим его. Подставляйте руку!

Иван послушно протянул руку, и Полина сыпнула ему туда немного семечек.

Они поднялись, Полина взяла свою тросточку, Иван подхватил её под руку, и молодые люди отправились кормить живые организмы с рыжими хвостами, потому что их было уже несколько.

– Выключайте! – махнула рукой Полина у мониторов.

Экраны погасли.

– В тот день нам с ним было так хорошо!.. И с каждой минутой становилось всё лучше и лучше. – задумчиво произнесла Полина, склонив голову. – То есть что, это была любовь?.. Но если она была, то куда она делась?..

– Ну, э… – начал Теодор.

– Молчи! – остановила его Марта. – Это были риторические вопросы. Полина Аркадьевна задаёт их сама себе.

– А! Зафиксировал. – заявил Теодор почему-то с лукавой улыбкой.

Полина тоже невольно улыбнулась, и, глядя в пространство сквозь погасшие мониторы, поведала прямо в космос:

– В ту же ночь я ему отдалась. Мы оба были девственники, как выяснилось. И ещё аппарат Илизарова немного мешал. Но в целом всё получилось…

– Кгхм! – одновременно кашлянули Марта и Теодор.

– Ну, что вы опять кашляете… – пробормотала Полина с отсутствующим видом. – Раз вы тут всё видите, то, значит, и об этом знаете…

Мысли в голове Полины пустились вскачь и в разные стороны.

– А теперь покажите мне момент поджога. – попросила она.

Её стражи переглянулись.

– Какого именно поджога? – уточнил Теодор.

– Того самого, в магазине, где я работала. Когда меня хотели подставить.

– Ясно. Хорошо!

Мониторы засветились.

На них в разных ракурсах был отдел хозяйственных товаров.

В кадре возник человек в мешковатых штанах и безразмерной куртке с капюшоном, старательно прятавший лицо от невидимой камеры. Но на некоторых мониторах его лицо было видно, как будто камера находилась в воздухе прямо перед ним.