Илья Рясной - Коридор кривых зеркал

– Ну и что? Пирамида – это система. Все деструктивные импульсы будут заблокированы бюрократией, заморожены и заболтаны на уровне квалифицированных исполнителей.

– А вдруг Верховник решит за неисполнение своих приказов творить суд и казни?

– Ну так это тоже бюрократическая процедура. А мы мастера процедур.

– А зачем такая власть вообще? Зачем её вершина, которая не несёт никаких обязательств?

– Потому что власть – это самостоятельная сущность. Взамен которой пока мы ничего не можем предложить, если хотим организовать полноценное общество, а не прятаться по пещерам и не охотиться с дубинами на пятнистых кошкоенотов.

– В этом что-то есть.

– А как вы выстроили свою систему управления?

– Социальное конструирование, развитая техносфера и высокая духовность населения – три кита Системы Прогрессивного Управления.

– Звучит убедительно, но пока нам не по силам.

Между тем у купцов торг накалялся.

– Смузи трухлявые, жабрецы величальные за пятьсот! – причитал Абдулкарим. – О, Аллах, будь милосерден к своему верному слуге. Так, а это что? Кавтуки корневые – тысяча волн. Ох, ох.

– И за всё это – лишь жалкие генератор молитвенных волн, этический резонатор и подводный туннельный маслорез, – достойно отвечал Брукс Мельдоний. – Это выгодно вам и совсем не выгодно нам. Но поскольку дружба превыше выгоды, то…

Я отхлебнул горячий напиток, призадумался, потом поинтересовался:

– А почему снизу не сделать встряску и не сковырнуть людей, которые вряд ли в силу интеллектуальных особенностей смогут что-то противопоставить?

– И запустить процесс по новой? Чтобы была грызня наверху и опять закончилась тем же самым?

– Вы уверены, что закончится этим?

– Проверено. Даже выведен цикл – двадцать пять лет, и все будет по-прежнему Но только с издержками – интригами, может, даже с кровью, грызней, уничтожением перспективных проектов. Поймите, у нас гомеостаз – система идеального равновесия. Мы не имеем сколь-нибудь серьезных внешних и внутренних угроз. Нам не нужна мобилизация и консолидация населения. А для приятного путешествия по спокойной реке неторопливый колесный пароход куда предпочтительнее реактивного катера, быстрого, но опасного.

«Да, много нам открытий чудных готовит просвещенья дух», – подумал я, весьма озадаченный нарисованной картиной.

– А полуяриков боязливых нам в таком количестве не надобно, почтенный. Не надобно! – воскликнул Абдулкарим, всегда тонко чувствовавший, когда его хотят надуть. – Как говорили наши предки – не надо нас кидать, и не кидаемы будете!..

– Запретные удовольствия в «Запретном плоде»! Встречайте знаменитого Тима Капуцина! – во всю свою лужёную глотку проорал Хромой Рол, и зал отозвался восторженными воплями.

Тим тяжёлыми шагами поднялся на сцену и его щёки зарделись. Он не испытывал никакой тяги к тому, чтобы красоваться на публике, не любил всеобщее жадное внимание, и его нисколько не прельщала земная слава. Он не стремился блистать и срывать аплодисменты. Он просто работал, честно и последовательно выполнял свой долг, как он его понимал.

В просторном, набитом людьми, зале кафе «Запретный плод» витал терпкий дым дешёвых сигар. Обстановка была простая и незатейливая, похожая нас сельскую – обшитые грубыми деревянными панелями стены, деревянные столы и стулья, деревянная стойка бара и деревянная сцена со старым грязно-белым роялем. Никакой тебе новомодной цветомузыки, вогнутых зеркал, сверкающих шаров под потолком. Здесь царила аскетическая самодостаточность, которая живёт всего лишь в шаге от бедности. Зато звуковая аппаратура была дорогой и мощной.

Большинство посетителей, одетых в бедные старомодные костюмы вызывающе скромных расцветок и в шляпы – это трущобный народец. Белые, бледные лица, с красным алкогольным отливом или с присущей любителям наркотической северной колючки синюшностью. Тим даже восхитился, какой отборный сброд собрался здесь. Поколениями сидящие на пособии по безработице бездельники, сутенёры и шлюхи, торговцы наркотиками и грабители, вкалывающие за гроши на вредных производствах работяги. Но людьми не рождаются – людьми становятся. И сегодня все они пришли слушать его. И пока он, покачиваясь на каблуках, разглядывал их, шум в зале стихал.

И вот люди замолчали в ожидании. Тут Тим, ощутив привычный душевный подъём, задорно прокричал:

– Я пришёл к вам, чтобы сорвать тонкую плёнку приличий и скучного морализаторства! Я пришёл, чтобы раздвинуть ваши горизонты! Я пришёл стереть ржавчину устойчивых представлений и морали! Я пришёл взорвать ваше сознание!