Алексей Корепанов - Третья сторона неба

«Паркинсон должен знать, в чем тут дело… Кому же и знать, как не Паркинсону… А ты перестань напрягать мозги, пока они вообще не испарились!»

Но все- таки, вопреки этому призыву к самому себе, Роберт невольно продолжал искать разгадку своего переноса в то место, где он родился и провел шестнадцать лет – почти всю жизнь. И замер с ботинком в руке, вспомнив, что говорил Либетрау, когда на экране сменяли одна другую картины разрушенной Базы. «Одновременно взорвались аварийный центр, Главный Мозг и регенераторы», – так говорил этот землянин. Регенераторы! А если они взорвались, почему сейчас в каморке можно дышать? Откуда здесь взялся воздух? На астероиде атмосферы нет, и в космосе воздуху тоже неоткуда взяться…

«И что же получается? – оторопело подумал Роберт, уставясь в пол. – Либетрау подсунул мне фальшивку? Это инсценировка, и на Базе на самом деле не случилось ничего трагического? Но зачем бы Либетрау пошел на обман? Чего бы он этим добился от меня?»

Никакого просвета по-прежнему не было.

«К Паркинсону! – еще раз сказал себе Роберт. – Быстро – к Паркинсону!»

Он вышел в коридор, увидел голые стены и синие светильники под потолком, и на него нахлынуло такое всепоглощающее уныние, какого он не испытывал, пожалуй, со дня смерти мамы. Уныние было горьким и настолько липким, что Роберту нестерпимо захотелось умыться. Он сглотнул подступивший к горлу едкий комок и направился к двери, ведущей в умывальную комнату и туалет – она бледным овалом вырисовывалась на отсвечивающей синим стене коридора. Роберт привычно толкнул ее носком тяжелого ботинка, но дверь не шелохнулась. Он проделал то же самое рукой – с тем же результатом. Это было странно – такие помещения не запирались, там вообще не было замков. Их двери не имели ручек и легко открывались в обе стороны даже от легкого нажима. Теперь же эта дверь словно вросла в стену коридора, составив с ней единое целое.

Кто, когда и зачем врезал замок?

Роберт постоял в недоумении и зашагал дальше, решив, что не стоит ломать голову по этому поводу – запертая дверь была мелочью по сравнению с загадкой его появления здесь, на якобы взорванной Базе.

Или она все-таки действительно была взорвана?

Он сделал несколько шагов по коридору и вновь остановился, ужаленный еще одной мыслью:

«А Гедда? А как же Гедда? Я ведь видел ее, она прилетела в интернат… Осталась на Земле? Или ее тоже вернули сюда?»

Впрочем, если зимнее утро ему просто пригрезилось, то…

Роберт заставил себя ни о чем не думать и чуть ли не бегом устремился к каморке Паркинсона.

«Лишь бы с ним ничего не случилось…»

Он облегченно вздохнул, когда увидел Паркинсона. Тот вышел из своей каморки и застыл, повернувшись к Роберту, – сутулый, длинноволосый, одетый в обычный серый комбинезон, мешковато сидящий на его худощавой фигуре. Вероятно, он услышал приближающиеся шаги – дверь каморки была распахнута – и решил поинтересоваться, кто там идет по коридору. Раньше за Паркинсоном такого не водилось, и Роберт отметил про себя эту вторую после запертой двери странность. Но тут же забыл о ней, радуясь тому, что Паркинсон никуда не делся. А еще этот человек, решивший стать летописцем Базы, выглядел трезвым, не то что в последний раз, когда Роберт видел его.

– Паркинсон… Привет, Паркинсон…

– Привет… Бобби…

Это было сказано как-то неуверенно, с заминкой, и Роберт подумал о том, что ошибся, и Паркинсон все-таки пьяноват. Однако спиртным от него не пахло.

– Заходи, Бобби.

Паркинсон сделал приглашающий жест, и Роберт, пройдя мимо него, шагнул в знакомую каморку. Привычного для этого жилища запаха алкоголя не было и тут, однако Роберт почти сразу заметил бутылку виски на полке настенного стеллажа. Правда, одну-единственную и закупоренную. И пустые бутылки на полу не валялись, и вообще все тут выглядело на удивление аккуратно. Только с фотографией на стене было что-то неладно – лицо жены Паркинсона поблекло, и черты его почти стерлись. Да и зеленый фон казался выгоревшим, будто трава под летним солнцем. Впрочем, Роберт подумал об этом мельком – голова его была занята совсем другим.

– Садись, Бобби, – прозвучал сзади голос Паркинсона.

Роберт повернулся. Новоявленный Иосиф Флавий, не закрыв дверь, уже успел вытащить из стенного шкафа еще один раскладной стул, разложил его и поставил у откинутого стола.

– Да я лучше тут. – Роберт кивнул на кресло и сел, обхватив руками подлокотники, словно кресло могло исчезнуть или преобразиться.