Александр Яцкевич - Последний лейтмотив

Вернувшись вчера домой, Роман сшиб с холста ранее рисующийся им натюрморт из цветов и кубов-градиентов, и стал чертить чёрную, парящую над лежащим в руинах, но стоящим в целостности, городе, птицу. У неё были длинные опущенные, как у мертвеца, лапы, а крылья были расправлены, как будто она не летит, а падает. Большого полуорла, полустервятника окружали серые грозовые тучи, сквозь которые, казалось, светило солнце, но стоило присмотреться, как оно тут же исчезало и единственное, что оставалось на небе помимо туч и птицы были крохотные, едва различимые, капли дождя. Они виднелись лишь в небесах, это давало понять о том, что небесная вода ещё не обрушилась на неживой, но и не мёртвый город, а лишь только что выступила на сером небе…

Сегодня же Роман стоял перед своим полотном с кистью в руке и не мог сдержать слёз, выступавших на глазах. Боль, которую он испытывал вчера, уже покинула его душу, но он успел запечатлеть часть её на этом холсте. Роману хотелось уничтожить эту картину. Он знал, что она никогда не принесёт ему ни одной хорошей или плохой эмоции. Всё, что будет вызывать эта картина – безысходность, пустота внутри самого Романа.

Так и не решившись избавиться от одной из лучших, но в то же время, худших, своих работ, Роман в спешке покинул дом. Сегодня, в четверг, ему требовалось явиться в Париж для встречи с нотариусом отца – Людвигом. А уже завтра ему потребуется сопроводить отца в последний, прощальный путь.

Унылая тоска лондонских улиц ещё больше нагоняла негативные мысли. Роман, стараясь не поддаваться им, прибыл в аэропорт, после чего сел в самолёт «Лондон-Париж». Новые возможности поражают. По сравнению с тем, что было даже полвека назад. Границы меж государствами становятся лишь условностями. Не прибегая к каким-либо специальным разрешениям, как это раньше называлось «визам», люди могут спокойно передвигаться из одного государства в другое. Многих это не устраивает, но нужно ли избегать прогресса? Да и можно ли вообще? Ведь на то он и прогресс.

Опасения тех, кто придерживается старых укладов первой четверти 21 века, связаны с мировым правительством. Или как его сейчас официально называют – «Единым мировым правительством». Всё это способно перетечь в одно государство, которое уничтожит народы, культуры, историю… Быть может, они и правы, но…

Обо всём этом Роман думал, садясь в самолёт и смотря на расступавшиеся тучи. Не прошло и минуты, как механическая птица, рассекая пространство со скоростью звука, очутилась на взлётной полосе парижского аэропорта. Роман, выйдя из самолёта, ахнул. Да, может Лондон и является столицей искусства, но только английского. Париж превосходил его в разы с первых впечатлений своей энергией. Солнечный день сразу же пробудил в Романе жизнь, скрасил чернейшие тона его души несколькими каплями жёлтой, как солнце, голубой, как небо, белой, как облака, краски. Увидев солнечное живописное небо, Роман позабыл ужасающее зеркало его души, оставленное на мольберте в лондонской квартире.

Приём у нотариуса оказался куда лучше, чем ожидал Роман. В его воображении нотариусы были этакие старички с бородой, очками, крючковатым носом. Типичный кабинет нотариуса в представлении молодого живописца состоял из стола, двух стульев, кучи бумаг и одной рамки на стене с дипломом, покрывшимся пылью. На самом же деле это была уютная комнатка. Входная дверь была сделана из резного дуба, а слева от самого входа, в кабинете, стояло кресло, обтянутое бордовой, скорее красной, кожей. Вдоль всей левой стены стояли книжные шкафы, уставленные книжками различных времён и эпох.

Вот, например, на первом шкафу встречаются солидной толщины произведения Аристотеля, Евклида, Персия… На нижних полках скромненько располагаются Плавт, Овидий, Коллуф. Наилучшие труды античных времён в сборе!

А вот, на втором шкафу возлегает творчество Данте, Терезы Авильской… Здесь охвачен весьма солидный период истории. Если посмотреть чуть ниже, можно найти Шопенгауэра, Ницше, Шекспира…

На третьем шкафу, видно, нотариус собрал произведения 20-го века. Бакстер, Есенин, Пруст, Короткевич, Зебальд, Иенс, Шуров… Кто только не встречается на этих стеллажах?

Четвёртый последний шкаф наполняют книги современных авторов нашего, 21 века. Здесь видны имена Волощевского, Галла, Лицкевича, Ла-Морла и других небезызвестных творцов.

У противоположной от входа стены стоял большой письменный стол, на котором были разложены документы, разноцветные папки, фотография отвёрнутая от входящего и стаканчик с канцелярскими принадлежностями. Перед столом было два деревянных стульчика, а за ним сидел седовласый с короткой щетиной мужчина, одетый в чёрную рубашку с галстуком, уткнувшийся в какие-то бумаги. Над ним возвышалась целая стена с полками. На них было всё: от грамот до фотографий нотариуса с его детьми, от свечек до комнатных цветов.