Марианна Алферова - Восемьдесят четвертый 2.0

– Вы бы дверь железную поставили, – посоветовал Уин, понимая, что совет запоздал.

– Я что – дура, да? Конечно, поставила! Так они, говнюки, в окно вперлись. В окно, слышите! Хитрожопые скоты! С крыши на веревке спустились, а потом в дверь с барахлом выползли. И все-все вынесли. Все, – выдохнула она, будто это был ее последний выдох и вздоха не последует. Но она дернулась всем телом и вдохнула.

Снизу раздались шаги – тяжелые, мужские. Поднимались двое или трое. Трое.

Уин передернулся. Вот так же, до Пробуждения, ночами громыхали тяжелые ботинки агентов Министерства Любви. Так пришли с обыском и к ним. Уин тряхнул головой. Помнилось все очень смутно, но сразу появилась мягкая ватность в коленях, и захотелось прислониться к стене.

Трое показались в лестничном пролете – припорошенные тающим снегом, в серых одинаково грязноватых куртках. У того, что шел впереди, зеленел под глазом старый фингал.

– Семнадцатая квартира – это выше? – спросил человек с подбитым глазом.

– Это ко мне, – всхлипнула Надя-Молли.

– Надя Томпсон?

Значит, все-таки Надя.

Она нащупала ногами тапки, поднялась.

– А вы кто? – подозрительно оглядел Уина человек с фингалом.

– Сосед, снизу. Он тут живет. – Надя мотнула головой в сторону ближайшей двери.

– Уин Спенсер, – представился Уин.

– Карточку можно? – прищурился побитый.

Уин полез в карман, протянул удостоверение Министерства. Офингаленный глянул, чуть скривил рот – кажется, карточка не вызвала у него особого почтения.

«Почтение, – передразнил себя мысленно Уин. – Неужели думаешь, что кто-то будет тебя почитать за все, что творишь? Ты такая же шавка, как и этот…»

– Ничего не видели? – спросил побитый.

Два его товарища тем временем топали наверх, проклиная лестницу. Лифт скрежетал сломанной челюстью где-то в районе второго этажа и категорически не желал никуда ехать.

– Я на обед зашел домой, видел мусорку во дворе, – отозвался Уин. – Мусоровоз.

– Гай, – крикнул побитый, явно старший в этой троице. – Живо вниз! Глянь, может, это они.

– Там еще рабочие забор ставят. Наверняка что-то заметили, – продолжил Уин.

Гай, чертыхаясь, не спеша стал спускаться, на ходу вытаскивая пачку сигарет.

– Ни черта себе! – отдаваясь громким эхом, прогремел в пустой квартире наверху голос третьего. – Да здесь всё до последнего стакана вынесли. Красота.

Побитый двинулся наверх – поглядеть, что там и как. Не зная зачем, Уин поплелся следом. Надя жила не прямо над Уином, а в квартире напротив, над Уином проживала старушка, которая вечно его заливала холодной водой (водогрей она не включала из режима экономии) и всегда отказывалась при этом платить за ущерб.

Окно в комнате Нади выставили вместе с рамой, и теперь стена щерилась уродливым неровным проемом. Куски монтажной пены вместе с прилипшими обоями валялись на полу.

– Ни черта себе, – опять повторил служитель порядка, оглядывая проем. – Да тут вся стена скоро хряпнется.

Ледяной ветер гулял по пустой квартире.

– Глянь, – почти с восторгом продолжал констатировать убытки полисмен, – плиту газовую, и ту сперли. Хорошо, кран перекрыли, а то бы рвануло все к черту. Дом – одна труха, сложился бы мигом. – Он восторженно причмокнул – видимо, воображаемая картина его впечатлила.

– Отпечатки можешь взять? – спросил побитый.

Его помощник поставил чемоданчик на пол и огляделся.

– Не с чего, – констатировал он. Возиться с отпечатками ему не хотелось.

– Телекран был? – спросил побитый. В голосе внезапно проступила какая-то незамеченная прежде жесткость. Как будто он в чем-то пытался уличить хозяйку.

– Я ж сказала – новый, только-только поставили. – Надя плюхнулась на пол и вытянула ноги. Вид у нее был свершено потерянный. Уину почему-то вспомнился отец после смерти матери – он так же, будто слепой, натыкался на стены и кружил, кружил по комнате. – О, Господи, да за что же!

– Вот с него, с телекрана, всё и просекли, – решил главный.

– Может, вы соседку спросите? – Уин, застывший на пороге, указал на дверь квартиры напротив. – Там старушка всегда дома. Могла заметить: мебель долго таскать, в один прием не вынести.

– Неа, не будем, – сморщил нос побитый, будто собирался чихнуть, но никак не получалось.

– Почему?

– Бесполезняк. Это телекран. Всегда одно и то же. Проверено. Они потом барахло в комиссионку везут. Если мебель застоится, можно отловить. Но перекупщики люди хитрые, цены пишут в половину меньше, чем на новое, так что улетает со свистом. А по докам всегда тупик.