Николай Старинщиков - Цифры нации

– Интересно, как у вас там устроено? Я имею в виду машину, о которой вы мне рассказывали… Нельзя ли на нее посмотреть?

– Это можно, – ответил Федор Ильич, на что Софья Степановна вдруг выкатила глаза:

– Мы же на дачу собрались! У нас там лужайка…

Начав с газона, она стала рассказывать о даче в целом – вплоть до того, где она расположена, о соседях, а также про воздух, которым бы только дышать человеку. Федор Ильич слушал ее внимательно. Воздух лесной, по его словам, был знаком ему больше всех. Этот воздух окружал его последнюю четверть века… Воздух, которым сыт не будешь.

– Пусть прогуляются с Катенькой, если охота, – прощебетала Софья Степановна. – А мы на дачу…

Она знала, о чем говорила. Володеньке шел четвертый десяток, и его будущее представлялось туманным. С появлением в доме электронной служанки сын с головой ушел в работу: с утра – за компьютер, затем прогулка и сон. Любые разговоры о том, что жизнь не резиновая, что он может остаться один, не давали никаких результатов: сын отвечал, что он не один такой, что так живут теперь многие, а то, что население при этом редеет, так это же даже лучше: меньше народа – больше кислорода.

Софья Степановна разводила руками, хлопала себя по ляжкам.

– Вот и возьми вас за рубль двадцать! – восклицала она, потом шла к иконе Николая Угодника и горячо молилась, прося вразумить неопытное дитя. И вот он случай – сын притащил к себе в дом постояльцев.

«Слава тебе, Господи, – обрадовалась мать, – сподобил наконец-то…»

А ближе к обеду Кошкин, Федор Ильич и Катенька, доставив Софью Степановну на дачу и взяв с нее честное слово, что она даже думать не будет о Машке, ехали заброшенным бетонным шоссе. Местами из дорожного полотна торчала ржавая арматура, зияли выбоины, но в целом, несмотря на грохот колес, по дороге можно было все-таки ехать. За рулем сидел Федор Ильич. Перед этим он вроде как собирался остаться с Софьей Степановной, но в последний момент передумал, вспомнив о трудностях предстоящей дороги.

Ехали они на машине какой-то старинной марки. Кошкин ни разу таких не видел: спереди лебедка, сзади – запасное колесо, под капотом рокотал дизельный двигатель, а на рулевом колесе значилось слово HANTER. Федор Ильич, как выяснилось, хранил машину на одной из городских парковок. Машине было лет сто. Она грохотала на кочках. Казалось, у нее совершенно отсутствуют амортизаторы.

– Охотник, – прочитал Кошкин надпись на руле.

– Он самый, – подтвердила Катя. – Главное, что он до сих пор едет…

Она сидела с Кошкиным на заднем сиденье и временами оглядывалась. Возможно, это была привычка, вызванная долгой жизнью в лесу. Дорога меж тем оставалась пустынной – только буйный кустарник рос по обочинам.

– Как ты думаешь, папа, мы успеем добраться засветло? – спросила Катенька.

Шендерович зябко повел плечами и промолчал: дорога резко сужалась, уходя вправо. Шоссе в этом месте оказалось перегорожено грудами бетонных шпал вперемешку с изогнутой арматурой, землей и валунами. Сбросив скорость почти до нуля, Федор Ильич съехал с дороги и стал пробираться по грунтовке.

Ревел мотор. Шумела в лужах вода. Кошкину начинало казаться, что они едут по кругу в одной и той же местности. Он никогда не бывал в подобных местах, и, если бы ему сказали: «Беги, родимый!» – он не выбрался бы отсюда никогда. Тем более что солнце спряталось, так что ориентира у него не было никакого.

– Вот и мы приплыли, – вздохнул Федор Ильич, останавливаясь. Впереди оказалась просторная лужа, за ней возвышался крутой косогор. – Два в одном называется. Так что сидеть и крепко держаться…

– Может, пешком? – спросила Катя.

– Я сказал – сидеть!

Федор Ильич включил передачу и тронулся с места, набирая скорость. Проскочив лужу, он ринулся на косогор без остановки, однако, не доехав до вершины, остановился. Машина скребла четырьмя колесами, оставаясь на месте.

– Теперь ступайте! – Федор Ильич вдавил педаль тормоза. – Видите пень наверху? Берете трос – и вперед. Но только не стойте потом вблизи.

Кошкин открыл дверь и, норовя скатиться вниз, первым выбрался из машины. Утвердился ногами на траве и, удерживая плечом непослушную дверь, протянул руки к Катеньке.

– Осторожно! – подсказал Федор Ильич. – А то улетишь под гору. Сначала ноги, а потом уж сама…

Но Катя сделала по-своему. Упираясь коленом в сиденье, она наступила другой ногой на порог и выпала навстречу Кошкину. Тот подхватил ее и поставил рядом с машиной.