Юрий Иовлев - Тот свет – этот свет

– «Красота то какая!» – подумал он, проходя мимо петербургских домов, фасады которых, словно резьбой, были украшены фигурной лепкой.

Слева показалась гостиница Англетер, у входа в гостиницу привлекала внимание мраморная памятная вывеска, посвящённая погибшему здесь известному поэту Сергею Есенину.

– «Все мы смертны», – ни с того, ни с сего, грустно подумал, вдруг, Сергей Васильевич, останавливаясь на другой стороне улицы, напротив вывески, – даже великий поэт не избежал этой участи.

Он тряхнул головой отгоняя эти дурные мысли, и немного ускорил шаг, выходя к знаменитому собору преподобного Исаакия Долматского, построенному гениальным Огюстом Монфераном.

– «Умели же строить наши предки», – засмотрелся он, невольно останавливаясь, и любуясь огромными полированными гранитными колоннами, возвышающимися, словно гигантские часовые, охраняющие вход в знаменитый собор.

К колоннам вели широкие мраморные ступени, по которым то и дело поднимались и спускались многочисленные туристы. Под золотым куполом, по смотровой балюстраде ходили люди, снизу на такой высоте казавшиеся лилипутами. Сергей Васильевич постоял немного, полюбовался Исаакием, и, двинувшись дальше, пересёк по зебре Адмиралтейский проспект, войдя в Александровский парк. Впереди виднелся знаменитый памятник Петру Первому, восседающему на бронзовом коне, который попирает копытами змею. По дорожке, посыпанной гравием, и проложенной среди зеленеющих газонов, он, не торопясь, дошёл до памятника и, в который раз, засмотрелся на него. Пётр Первый властно указывал твёрдой рукой на противоположный берег, в каком-то порыве, словно собирался сорваться с пьедестала и, одним гигантским прыжком, перескочить на коне через Неву.

– «На берегу пустынных волн стоял он дум великих полн…», – пришли ему на память бессмертные пушкинские строки.

– Привет, соседушка! – неожиданно раздалось сзади.

Сергей Васильевич, очнувшись от своих дум, обернулся и увидел соседа по лестничной площадке – Игоря Степановича. Тот был на двенадцать лет моложе, и работал в Адмиралтействе преподавателем. У него была короткая стрижка, многолетняя армейская выправка, светлые выцветшие глаза, пышные, пшеничного цвета усы и глубокий шрам на левой щеке, полученный во время одного из автономных походов на атомном подводном крейсере, где он служил командиром БЧ – 3.

– И тебе здорово! – отозвался он на приветствие соседа. – Ты как здесь оказался? Тоже погулять вышел?

– Если бы, – вздохнул сосед, – бегал на работу, вот, взял новую учебную программу, хочу на праздниках внести кое-какие исправления. Ладно, извини, тороплюсь, привет жене.

– И Анне Викторовне, привет! – крикнул ему вдогонку Сергей Васильевич.

Он повернулся спиной к воспетой Пушкиным скульптуре великого русского царя, и направился к памятнику знаменитому путешественнику и учёному, действительному члену Императорского Русского географического общества, Николаю Михайловичу Пржевальскому. По пути его прошиб холодный пот, немного закружилась голова и нахлынула слабость. Ноги под Сергеем Васильевичем ослабли, и он чуть не сел на утоптанную тысячами пар ног дорожку парка, но слабость отступила так же неожиданно, как и пришла.

Народу на длинных деревянных, недавно покрашенных белой масляной краской скамейках, кольцом окружающих памятник с гордо возлежащим под бюстом великого путешественника бронзовым верблюдом, навьюченным сумками, было немного. Сергей Васильевич очень любил этот памятник, он, даже, специально купил несколько книг о Пржевальском и прочёл их от корки до корки. Уже приближаясь к невозмутимо и гордо взирающему на прохожих верблюду, он опять почувствовал себя плохо, ноги снова ослабли, стало трудно дышать. Он плюхнулся на ближайшую свободную скамейку и резко, так что отлетела пуговица, рванул ворот рубахи, чувствуя, что ему не хватает воздуха. Мир заволокло туманом и он начал медленно вращаться. Сергей Васильевич захрипел, почувствовал нарастающую боль в груди и медленно сполз на деревянные перекладины городской скамейки. Уже теряя сознание, сквозь возникший и сгущающийся туман, он увидел тревожные лица направляющихся к нему незнакомых людей…

Придя в сознание, Сергей Васильевич долго не мог понять, где находится. Сначала перед глазами возник незнакомый белый потолок, выкрашенный водоэмульсионкой, и уже успевший покрыться кое-где паутинкой мелких трещин, затем в нос ударили странные запахи лекарств, смешанных с запахами пищи, хлорки, свежей масляной краски и чего-то ещё чужого, стандартного и казённого. Сергей Васильевич попытался сесть, но слабость и боль в груди, не позволили ему это сделать. Он, вдруг, понял, что находится в какой-то просторной комнате, где лежит в казённой больничной пижаме, накрытый лёгким тонким коричневым одеялом на странной кровати без спинок. С трудом повернув голову, он увидел, что кроме него, в этом помещении ещё есть люди, лежащие на таких же кроватях, похожих на металлические носилки с длинными ножками на колёсиках.