Станислав Грабовский - Обязательное приложение

– В микроволновке мама оставила для тебя запечённую картошку с курицей, в духовке горячие бутерброды как раз температурой сорок четыре градуса. Если сейчас включить чайник, он закипит через тридцать восемь секунд. На столе кружка с пакетиком чая, рядом открытка, я вижу текст.

– Открытка? Серьёзно? Хм, читай.

– Читаю открытку. Сынок, поздравляем тебя с получением диплома. Желаем, чтоб кругом у всех только и ломались машины, кроме нашей. Эмоция-улыбка. Вечером встречаемся за тортом. Мама и папа.

Спасибо, конечно, мама, папа, но это не совсем то, что мне надо. Надеюсь, вы предполагаете. А то – что? Папа будет проектировать и создавать новьё-аккумуляторы, из-за которых о нём будет говорить половина планеты, а сын будет чинить даже не их, а колёса менять, которые крутят эти самые аккумуляторы, и о которых эти самые аккумуляторы даже не догадываются, потому что настолько это незначительная вещь в транспортном средстве?.. В смешной униформе, с отвёрткой-компрессором в кармане… Не-ет.

– Джинни, пошли маме с папой сообщение: «Мама, папа, спасибо за утреннее настроение. У меня в планах создавать машины, которые не ломаются. Мама, спасибо за завтрак. Тортик – это зачёт». Отправить. Включить чайник.

Никита стал считать про себя: раз, два, три… На «двадцать пять» потянулся, поднялся, взял телефон и направился на кухню. Подошёл к чайнику, когда тот отключился, закипев. Залил кипятком чайный пакетик, который в кружку для него заботливо уложила мама. Бросил взгляд на открытку.

– Джинни, душ.

– Включаю. Рекомендуется подождать четыре, три, два, готово. Температура воды – тридцать семь градусов.

– Спасибо, Джинни, отвернись и не подглядывай, – сказал Никита, когда вошёл в душевую.

– Очень надо, Никитос!

– О, собирай всю сеть, скажи «тут шутка», все поржём.

– Готова к собиранию всей сети. Продолжить?

– Стоп!

– Микроволновка включится через три минуты на три минуты. Бутерброды в духовке сорок три градуса.

Через полчаса Никита вышел из дома, созвонившись со своим другом и однокурсником Максимом. Они встретились на остановке общественного транспорта.

– Сегодня прекрасный день, – заметил после обмена рукопожатиями Никита, – кафе и-и-и принцесски!

Ребята сделали вид, что не услышали сказанную женским голосом фразу, долетевшую до них со стороны, что рукопожатие мужчин является антикарантинным, сексистским и расистским жестом, и имеет ещё около тридцати негативных оттенков.

– Ну, кому-то ни от того, ни от другого – ни восторга, ни беды, – безучастно ответил Максим.

Выйдя из дома, Максим вдруг неприятно для себя подумал, что сегодня вечером, когда они с друзьями соберутся в кафе, у него не будет достаточно денег, чтоб производить впечатление. Он попытался думать о другом, но ничего не вышло, и только в очередной раз пристыдил себя за то, что снова засобирался заскользить от проблемы. Как, думал он, у других получается держать лицо, когда у них на счету так мало денег? Как же хорошо, когда у тебя денег много. Столько, что ты даже не знаешь сколько. Столько, что что бы не случилось, а у тебя всегда хватает. Чтоб уровень: когда тебе легко, даже если ты ничего не умеешь. У тебя отнимают планы – деньги порождают досуг, у тебя отнимают досуг – ты можешь просто думать о себе. Как другие живут с пустотой от денег внутри себя, которая просто кричит о себе в них? Как они её не слышат? Он вспомнил, как однажды посетил работу своей матери – она работала в паре с каким-то отцом-одиночкой, вдвоём они шили и собирали мягкую мебель. Максим видел там других работяг, арендующих производственные помещения рядом с помещением его мамы и того мужика, и так же занятых кто чем. Он смотрел на этих людей, видел сквозь пространство их семьи и их знакомых, и никак не мог понять, как они могут вставать по утрам и ложиться спать вечером, оставаясь людьми, которым надо добывать еду и одежду, но не желающих сделать что-то более полезное для общества, чем то, что они просто есть. Да хотя бы, и это, наверно, единственное, что они могли б сделать (полезного), сжаться. Именно, что сжаться, потому что все они навевали собой сходство с губками. Именно, что с губками. Целое поколение губок – неких инвазионных людей, которые расплодились благодаря деятельности человека, а теперь своим существованием угрожают этому самому человеку. Если их сжать, суть что до, что после не изменится: та же человеческая масса, тот же пользы объём и никакого ущерба для их назначения. Зато с этим высвободилось бы больше эфира и, возможно, как раз это оказалось бы именно то, что необходимо таким как он. Много людей занимают много от материи, и с этим уменьшается пространство для полёта и разгула мыслей. Опять же, деньги решали б и эту проблему – при деньгах несложно не замечать занятого пространства.