Павел Парфин - Нью-Йорка больше нет

Услышав пароль «Брайтон-Бич», индус резво тронулся с места. Всю дорогу, ни разу не обернувшись в сторону Тимченко, он улыбался рассеянно-блаженной улыбкой и непрерывно играл связкой ключей, вращая их вокруг указательного пальца правой руки. Эстакада за эстакадой, поворот за поворотом, многополосная магистраль обрела более привычные уличные черты, одна улица сменяла другую, громады домов устремлялись навстречу и мигом пролетали, проносясь по обе стороны такси… Водитель улыбался все шире, у Тимченко, наоборот, захватило дух. Петька содрогнулся от мысли, насколько глубоко и серьезно заглатывает его нутро незнакомого города. Тимченко видел Нью-Йорк, как младенец, наверное, видит мир – проглатывал картинки, не понимая их вкуса. Петькины чувства вмиг переполнились цветами, звуками, запахами, бившими ему в нос сквозь полуоткрытое окно; мозг попробовал их переварить, но поначалу поперхнулся. Тимченко растерялся: ощущение было такое, будто то, что он слышал, видел вокруг, но не понимал – не есть на самом деле. Жизнь вокруг ему кажется. Она как будто бывает такой.

Но Тимченко продолжал видеть Нью-Йорк – в этом он, слава Богу, не мог себе отказать. Тимченко видел… (Забегая вперед, надо сказать, что осмысление первых минут его знакомства с Нью-Йорком произошло позже, примерно через месяц, когда Петька встретился с чернокожей девочкой Ко. Повторно знакомя его с городом, она объяснила Тимченко смысл многих непонятных тогда картинок и сюжетов из жизни Нью-Йорка.)

Тимченко увидел…

…парень в зеленых вельветовых джинсах, запрокинув голову, пил из бумажного пакета; на парня недовольно косился важный полисмен. (В городе запрещено на улицах распивать спиртные напитки. Но торговцы приноровились: они отпускают спиртное и пиво, вставляя бутылки в непрозрачные пакеты – такого рода камуфляжа достаточно, чтобы к тебе не приставала полиция.)

…вокруг громадной глыбы льда столпились зеваки и люди с видеокамерами. (Это известный 27-летний иллюзионист на 58 часов самовольно заточил себя в многотонную ледяную глыбу, надеясь, что дыхание людей, которые придут поглазеть на него, растопит лед.)

…в громадной витрине расхаживала сногсшибательная блондинка с чашкой в обнаженной руке. Девица оторвала от белоснежной юбки лоскут и… проглотив его, отпила из чашки. (Девица завлекала прохожих на «Шоколадное шоу» – выставку, проводимую кондитерскими компаниями и агентствами мод, среди которых было несравненное «Унгаро». А юбка, нетрудно догадаться, была «сшита» из первоклассного белого шоколада.)

…длинный лимузин, подъехавший к подъезду роскошного особняка. Из подъезда вышел важный швейцар в форменной фуражке и, склонившись в красивом поклоне, открыл дверь лимузина. (Длинной машиной оказался великолепный «кадиллак», а домом-дворцом – так называемый кондоминимум. Когда-то на его месте хирели трущобы, заселенные малоимущими жителями Нью-Йорка. Теперь здесь живет кто-то из состоятельных биржевых дельцов, преуспевающих адвокатов, врачей или служащих банков.)

…немолодая женщина, катившая впереди себя детскую коляску, гневно швырнула что-то в жидкую толпу демонстрантов – в основном ярко раскрашенных девиц и парней, несущих черно-белые плакаты. На одном из них было начертано непонятное: «Eat a Queer Fetus for Jesus». («Съешь зародыш ради Иисуса» – призыв 90-тысячной Церкви эвтаназии, стоящей на четырех бочках с дерьмом – самоубийствах, абортах, каннибализме и содомии. Вот говнюки, вашу мать!)

…на перекрестке поравнялись черное «БМВ» и белый «кадиллак». Из окна «кадиллака» по «БМВ» ударила автоматная очередь – шумно посыпались стекла, завизжали женские голоса, взвыли клаксоны. «Ну и кино!» – подумал Тимченко. (Какое там кино! Тимченко, сам того не подозревая, наблюдал рядовой эпизод всамделишной войны между американскими рэпперами – войны, от которой устала вся страна.)

…из здания (Петька сумел прочесть только часть вывески на нем: «…Ресторан») вышли два крутых джентльмена и резво направились к алому «шевроле». Но чуть ли не под ноги им бросилась стайка длинноногих курносых девчушек. И два крутых дядьки, улыбаясь, принялись налево-направо сыпать автографами. (Тот из них, что с мордой мясника, в черном свитере и подтяжках, – Харви Вайнштейн. Ему 45. Его брату – господину с более респектабельной внешностью – не нравятся масс-медиа. Зато и он, Боб, и Харви обожают хорошее кино. Благодаря братьям Вайнштейн «Английский пациент» и «Криминальное чтиво» обошли мировые экраны. Эти господа очень богаты. Они – основатели компании «Мирамакс».)