Павел Корнев - Сиятельный. Прелюдия

– Дьявол! – выдохнул я. – Дьявол! Дьявол! Дьявол!

Случись взрыв на карьере чуть раньше, меня бы попросту расплющило!

С той стороны каменной толщи послышался приглушённый стук; я перебрался к завалу и постучал рукоятью пистолета в ответ. Меня услышали, но и только.

Надежды на скорое освобождение питать не приходилось, я поднял фонарь, железный корпус которого уже заметно нагрелся, вытер с лица пот обшлагом плаща и отправился на поиски выхода.

Пятнадцать ступеней вверх – и потянулся длинный коридор с пустыми дверьми то ли келий, то ли подземных хранилищ. Настороженно принюхиваясь, я шёл и заглядывал во все комнаты подряд, не пропуская ни одной. Пальцы правой руки занемели на рукояти пистолета, сердце всякий раз испуганно ёкало, но кельи оказались пусты.

Грязь, пыль, голый камень стен. Никого.

А свежим воздухом, между тем, веяло всё сильнее.

Коридор, затем вырубленная в скале винтовая лестница, вновь коридор, на этот раз уже без боковых ответвлений, зато с сорванной с петель мощной дверью. Из-за неё тянуло сквозняком, но я сдержался и ускорять шаг не стал.

Тише. Тише. Тише.

Прыгал по стенам луч фонаря, беспрестанно следовал за ним ствол зажатого в руке пистолета, но неупокоенный как сквозь землю провалился. А потом впереди замаячило пятно дневного света, и от радости сердце едва не выпрыгнуло у меня из груди.

Выход! Здесь всё же есть выход!

Я выключил раскалённый фонарь, подождал, пока привыкнут к тусклому освещению глаза, и двинулся к арке, которой заканчивался коридор. И чем ближе подступал к ней, тем сильнее ощущал некое подспудное беспокойство. Сиятельные чрезвычайно чувствительны к потустороннему, поэтому очень скоро у меня не осталось никаких сомнений, что впереди притаилась некая сверхъестественная сущность.

Неупокоенный? Совсем не уверен….

Я приблизился к арке, настороженно выглянул наружу и выдохнул беззвучное проклятие. Коридор закончился огромным каменным колодцем с отвесными стенами в полтора десятков метров высотой. Наверху, в невообразимой выси, расползались по небу клубы дыма из фабричных труб. В самом центре колодца росло узловатое дерево с множеством сухих сучьев и пожухлыми листьями, но оно не доставало до верха, да и выглядело весьма хрупким и ломким на вид. Попытка взобраться на него неминуемо обернулась бы падением. Нечего было и рассчитывать выбраться отсюда без альпинистского снаряжения.

С противоположной от входа стороны была обустроена небольшая заводь; вода переливалась через край ограждения и с плеском исчезала в прорубленном в полу отверстии. Оно-то меня и заинтересовало.

Я вновь включил фонарь и осветил тёмные углы, не заметил ничего подозрительного и по каменной лесенке начал спускаться на усыпанный палой листвой пол. И тут же откуда-то снизу высунулась мертвенно-бледная рука и дёрнула меня за лодыжку!

Не устояв на ногах, я кубарем скатился по ступеням, больно ударился о камни, но сразу перевернулся на спину и вскинул Рот-Штейр. Палец утопил спусковой крючок, в ответ колючим ознобом накатило присутствие потустороннего! Боёк звонко клацнул о капсюль, выстрела не прозвучало.

Дьявол!

Я сунул правую руку в карман к «Церберу», но прежде чем успел вытащить пистолет, выскочивший из-под лестницы неупокоенный с размаху врезал палкой по голове.

Звёзды. Боль. Тьма.

Очнулся от щелчка по носу. Разлепил глаза, и меня вновь шлёпнула крупная и мутная из-за сажи капля, теперь уже по щеке.

Лёгкий дождь шелестел о пожухлую листву с болезненно-красными прожилками, через крону проглядывало мрачное и задымлённое небо, а я лежал на спине под деревом и…

Лежал?! Я потянулся, дёрнулся, но не смог сдвинуться с места. За время беспамятства меня по рукам и ногам спеленали корни дерева, совсем как те, что пронизывали неупокоенного.

Сейчас мертвец стоял у лестницы и пытался пристроить на место слетевший при ударе с рукояти клинок друидского серпа, изогнутый и ржавый. Разбухшими пальцами справиться с этой работой никак не получалось, в итоге покойник откинул палку и двинулся ко мне с зажатым в руке лезвием.

И как-то сразу стало ясно, откуда взялись страшные раны на теле охранника. Но тот каким-то образом сумел удрать, пусть потом его и прикончила кровопотеря, а вот у меня такой трюк не выгорит. Если только…

Сунутые в карман плаща пальцы продолжали стискивать рукоять «Цербера», и это давало крохотный шанс выкрутиться. Когда покойник навалился сверху и принялся ржавым серпом кромсать плотную ткань плаща, я собрался с решимостью и лихорадочно задёргался из стороны в сторону. Острие прошлось по обвившим меня корням, дерево содрогнулось и на миг ослабило хватку.