Александр Ступин - Одинокий

Наделы свои бывшие колхозники фермерам да акционерам посдавали в аренду, а сами – кто во что горазд: в город ездили на заработки, но большинство дома остались и перебивались случайными шабашками и мелким воровством. Хозяйством мало кто занимался, тут ведь стержень нужен, от дедов-прадедов. А много ли таких справных хозяев было? Десять на сотню. Да и тех в революцию побили, пораскулачивали, а кто и на войне последней погиб. Вот оставшиеся и развернулись. Дома пустеть стали, и сами деревенские много уезжали, а кого на погост свезли. Тяжёлые времена… А деревня-то наша хороша! Своим-то приелась, а кто чужой приезжал – в восторге оставался. И стали к нам заезжать люди, и не всегда хорошие.

Как-то подкатывает целая кавалькада, да всё дорогие какие-то машины, джипы там разные и тут же начальство районное. Ходят по деревне, по лесу, вдоль реки, что-то обсуждают. А потом уехали все. И пошёл по деревне слух, что местные власти деревню продали. Всю как есть, вместе с жителями. Прямо, как при царе-батюшке. Правда – то было или нет, но появилась в подтверждение слухам в деревне техника строительная: бульдозеры, экскаваторы, краны, машины, видимо-невидимо всего. Строители – гастарбайтеры, из узбеков что-ли, вагончики поставили. Стали они по деревне ходить, копать там и сям.

Народ понять ничего не может. А тут глава района приехал и разъяснил: «Местный колхоз-то разогнали, оставшиеся обанкротились, земли выкупило какое-то АО. В деревне будут преобразования, но это самое АО готово выкупить оставшиеся хозяйства по разумной цене, согласно прейскуранту, за три копейки. Подходите, торопитесь, дело, конечно, добровольное, но кто не продаст – пожалеет». Золотая Орда, и только.

Местные побузили для виду и стали потихоньку к конторе бегать тайком друг от друга. Стыдно, видать, было родное продавать. В деревне-то, не как в городе, совесть не сразу замотали и Родину помнили. Но и к нам на обочину грязь отлетела, а вместо того, чтобы очиститься, мы в ней ещё больше вывалялись. Дома продавали, сами съезжали, да видно, счастья в городе не все искали.

Были такие, кто не согласился уезжать. Что это, мол, наше родное, не поедем, и всё тут. У некоторых хозяйство налажено, кто-то фермером стал, да и дачники заартачились, уж больно им места наши понравились. Нашла, одним словом, коса на камень. Хоть и в меньшинстве остались, но крепкие люди. И как их только не уговаривали. Районный глава приезжал, на собрании золотые горы сулил, угрожал электричество пообрезать, дороги перекопать – ни в какую. «Тогда, – говорит, – пеняйте на себя. Не хотите по-хорошему, я умываю руки. Жалеть потом будете, локти кусать». Сказал так и уехал.

Прошло дней несколько. На стройке за забором строители тихо копошились, когда к обеду подъехали несколько джипов этих и автобусик. Вышли из них людишки в чёрных одеждах, черти прям. Охрана какая-то. Но на морды – бандит на бандите или каратели. Стали они в деревне порядки свои наводить. Строители заборов понаставили, к реке, озеру не пройти. Дороги перекопали. Выживают людей. И управы на них никакой нет. Участковый не появляется, один он на несколько деревень. Приезжала как-то комиссия из города, дачники постарались, но никаких нарушений не обнаружила. Документы у АО в порядке.

Стали люди задумываться, не бросить ли всё и не уехать подобру-поздорову? А тут ещё случай. Фермера одного охрана избила сильно, а дом его сгорел. И всё с рук злодеям сошло. Засобирались люди. Плакали, так уезжать не хотелось, а куда деваться? Не умирать же.

Как-то раз в субботу собрались бандиты из охраны отдохнуть, в баньке попариться. Места-то у нас дивные. И глянулась им банька на берегу озера. Приказали они гастарбайтерам воды натаскать, растопить баньку. Плов, шашлыки решили на берегу готовить, огонь развели, столы поставили. Разгуляться задумали.

А был в деревне учитель старый. Директор школы деревенской. Вот он тихонько к баньке подошёл, дверь открывает, а там парятся охрана с начальством своим, и кричит им: «С лёгким паром вас. Слишкомжарко! Слишкомжарко! У вас тут».

– Пошёл вон, старик, двери закрой.

– Закрою, люди добрые.

«Потом ещё сами звать будете», – тихо сказал и на улицу вышел. В сторонку отошёл, ждёт. Ничего не происходит. Он – ещё раз в баньку.

– Может, помочь чем? Нет? Слишком-жарко! Слишком-жарко!

– Сгинь, старик, без твоей помощи обойдёмся…

Вышел старик. Расстроился. Не получилось. Пропадёт деревня, значит, так тому и быть. Присел на лавочку, горюет. Бандиты из охраны в чём мать родила в озеро прыгают, орут, ругаются от удовольствия.