Павел Хатемкин - Побег Кратова

Не почувствовав спокойствия от этого ответа, Кратов неуверенно кивнул и поковылял к своему пульту управления. Как после долгой разлуки, без посторонней помощи в памяти стали всплывать нужные действия. Он вставил ладони в большие пазы и почувствовал. Легким движением кистей он управлял барабаном вращающимся по его велению в нужном направлении. Пальцами он перебирал его содержимое, тасуя и перемешивая ячейки секторов, словно карты в колоде. Кратов не знал, что находится в этих ячейках, но кончиками пальцев на пределе осязания он ощущал их различия, понимал их состояние. В зависимости от этих состояний он располагал их внутри контейнера, чтобы они могли сохраниться и выполнить в дальнейшем свою функцию. Простые движения и ощущения привносили умиротворение и спокойствие. Словно прибой, они смывали и уносили тревогу в глубины неведомого океана.

Увлекшись погружением в мир осязания, Кратов не заметил как пролетело время. Он дернулся, когда Ясер похлопал его по плечу.

– Пойдем, – улыбнулся он осоловело уставившемуся на него Кратову, – после обеда наиграешься еще.

В столовой они вновь встретились с Гэрриоуном. Тот во время еды эмоционально обсуждал неожиданное пробуждение навыков. Как он знал все наперед, что надо делать. Как руки сами выполняли все работы. Как, не зная названий растений, он понимал, что и для чего можно применить. Словно какое-то чудо. Как будто кто-то вложил в него эти знания, и они запускались в нужный момент.

После обеда Кратов вновь погрузился в работу. Ему казалось, что он видит каждую неровность и малейшие перепады глубин, несущие определенную информацию о содержимом ячейки. Эти данные не говорили ничего о том, что внутри, не давали понять, что происходит. Он просто знал, какие действия нужно выполнять при конкретных ощущениях. Несмотря на механическую монотонность работы, она казалась увлекательной.

После перерыва на ужин Кратов с Гэрриоуном почувствовали усталость, и Ясер отвел их в каюту. Там они, обессиленные, не успев обсудить все подробности и открытия дня, провалились в сон.

Следующий день принес с собой эхо кошмара. Как бы ни старался, Кратов не мог восстановить в памяти свой страшный сон. Казалось, что воспоминания о нем застелили черной пеленой, пытаясь оградить его от опасного зрелища. Но звуки. Еле слышный взволнованный шепот, полный тревоги и ужаса, трепета перед чем-то роковым и необъяснимым. Шепот, не предвещающий ничего, кроме страданий и боли. Давящий. Оглушающий. Вкрадывающийся в барабанные перепонки, сулящий неотвратимую трагедию, своими холодными пальцами проникающий в мозг, выдавливающий душу из тела, медленно, но неотвратимо разрывающий на куски. Этот шепот плавно приближается, усиливаясь и заполняя все пространство, разливаясь многоголосым хором мучеников под куполом черепной коробки. Нарастает до нестерпимого, ужасного, до боли громкого крещендо жуткой какофонии голосов и… глохнет. Тишина. Его заметили. Гудящее молчание – предвестник ужаса. Громкий крик вперемешку с визгом и топотом ног резко возрастает и с громким хлопком гаснет, как потухшая свеча. Ни шепота, ни криков, ни голосов. Но эхо. Эхо осталось. Звенящим напоминанием о чем-то ужасном. Настолько, что его глаза не стали это вспоминать, а он захотел оглохнуть, чтобы забыть эти звуки. Эти отзвуки кошмара преследовали его весь следующий день.

Утром Ясер, Кратов и Гэрриоун влились в поток людей, следовавших по ежедневному маршруту из кают в душевые и затем в столовую. Бледные тела шагом оживших мертвецов плелись в кабинки, потирая красные глаза, не выражавшие эмоций. Казалось, даже бодрящий душ не добавлял им достаточной энергии. Из кабинок тени перебирались в столовую, где постепенно оживали и начинали переговариваться слабыми голосами, словно вновь обучаясь говорить.

Гэрриоун оглядывался на своих соседей с мрачной тенью на лице. Его тоже что-то тревожило, но Кратов, поглощенный попытками вырваться из капкана жуткого сна, не обратил на него внимания. Ясер что-то рассказывал с беспечным видом, но его спутники даже не пытались его слушать.

Работа немного отвлекала, но, как только Кратов оторвал руки от пульта, призрачный хор голосов вновь ворвался в сознание холодным туманом памяти. Из этого тумана выступали смутные образы и очертания людей. Он не мог вспомнить лиц, он не знал имен, но ему казалось, что они смотрят на него, хотят, чтобы он их услышал. Чтобы он вспомнил. Но как бы он ни старался, ему не удавалось вспомнить и толики из своего прошлого. Кратов даже не знал, кто он такой на самом деле. Он даже не знал, что было с ним еще несколько дней назад до момента пробуждения. Кто он? Кем он был? Почему он здесь? Кто эти люди? Почему эти голоса наводят на него такой ужас?