Владимир Карандашев - Йоля или про то, что всё – не так, как на самом деле…

Эту мимолётную растерянность Йоля разом пресёк, когда понял, что медлить больше нельзя – кровь из пореза хлестала всё сильнее. Первым делом он рану зажал, чтобы «не хлестало», а хотя бы «сочилось». Потом принялся искать листья подорожника – те, что покрупнее. Благо, их-то в обозримом пространстве произрастало достаточно. Это народное, а в нашем случае – инородное, средство всегда неплохо выручало при неглубоких порезах, а тут…. А тут – других вариантов пока не было.

Далее следовал другое мероприятие «всенародной» медицины, а именно – процедура по дезинфекции. Йоля не без удовольствия помочился: сначала на крупные листы подорожника, а потом и на сам порез. Тщательно залепил по-прежнему кровоточащую рану этими продезинфицированными листьями и перевёл дух. Всё как-то полегчало. Но передвигаться в таком стоянии оказывалось проблематично. Надо было импровизированную повязку из подорожника чем-то замотать. Эх, как это всё неудобно оказалось. Одной рукой придерживать рану, другой рвать длинные стебли осоки. Потом скручивать их в какие-то жгуты. И наконец, всем этим приматывать «стерильную повязку» к ступне. Получалось не очень эстетично и надёжно, но это уж – лучше, чем ничего. А так можно было хоть как-то передвигаться, не рискуя подхватить какую-нибудь заразу и истечь кровью. Но теперь приходилось рисковать всем остальным, так как Йоля в понятном состоянии и с непонятной миссией приближался к хутору, ощущая всю непредсказуемость ситуации вообще и свою беззащитность в частности.

Нет, Мен, конечно, молодец! И как она это всё себе представляла? Вот придёт Йоля и скажет или как-то изречёт: «Привет! Как дела? Чем помочь?». Понимание того, как это должно произойти не было ни у одного (точнее, одной) и, тем более, у другого. Но была воля, воля Мен, её ощущение и уверенность в том, что это нужно и можно сделать.

И вот, гонимый этой волей, «речпех» наш, наречённый Йолей, достиг границ участка жителей приозёрного хутора, а точнее, оказался на краю отвоёванной у природы и окультуренной территории. И вот удача – на противоположном конце приусадебного огорода виднелась фигура хозяйки, которая копошилась на грядке с молодой капустой.

Вот дела! Но внутри у Йоли опять что-то предательски ёкнуло. Наверное, это было сердце. Не будем дальше фантазировать на эту амурно-межконфессиональную тему, а обзовём это кардио-чувство просто – симпатией, но… но с примесью сострадания. Хотя, впрочем, в сложившейся ситуации сострадание ему самому сейчас бы не помешало. Но это мы так думаем, а вот наш «вездеход», наш «проходимец» тем временем заворожено любовался на объект своего спецзадания. А любоваться было чем: Ольга простую крестьянскую работу выполняла сноровисто и, опять же, грациозно. Как встанет, как повернётся – залюбуешься…

Но, как правило, безмятежное состояние не бывает долгим и прерывается самым неподходящим, если не сказать, варварским способом. И действительно – затрещали кусты, и Йолю кто-то ощутимо пнул в бочину. Это козёл Матвей очнулся на приграничной территории и решил атаковать незваного гостя. Да, получается, что Йоля совсем расслабился и нюх потерял. Ну как можно было не заметить такого «героя-пограничника»… А тот в свою очередь готовился к очередной атаке. Теперь-то уж Йоля вспомнил, что ограничен в манёвре. И ему только оставалось аккуратно предотвратить очередной выпад отважного защитника, ухватив его за рога. Отважного потому, что Йоля без труда мог бы согнуть этого козла, не в обиду тому будет сказано, в «бараний рог», но он не стал этого делать из гуманных соображений, чему, в прочем, подчинялась любая миссия его и ему подобных в момент присутствия на этой территории.

И пока Йоля раздумывал, что делать с назойливым животным, раздался окрик, означающий: «Эй ты! Отпусти скотину!». Когда в следующий момент он оглянулся на другой подозрительный жужжаще-шелестящий звук, то было уже поздно. Бумс! И крепкий, как кокос, ядрёный вилок капусты угодил ему точно между глаз. Свет померк. «Занавес опустили». Представление закончилось....

Красавица Ольга тем временем тревожно всматривалась, как отважный Матвей не без труда выпростался из волосатых лап чудовища и готовился снова его атаковать. Девушка при этом держалась за правое плечо, мучительно морщась. Мастерский бросок бывшей центровой не остался для неё без последствий. Мышечная память осталась, а вот забывшие тренировки и не разогретые связки не выдержали такой перегрузки. Вот и, что называется, выбила руку.