Гордей Егоров - Проект «Тревожные Небеса»

– Звучит грустно…

– Только для тебя. И этому тоже есть объяснение.

– Интересно послушать…

– Так послушай. Ты, Вадим, – вирус. Ты опасная клетка. Зараза. А я – лейкоцит. У меня нет других задач, кроме устранения таких как ты, а у тебя нет задач вообще. Ты просто плывёшь в пространстве, находишь организм и даже не хочешь его уничтожить… Уничтожение, заражение и смерть – это лишь плоды твоей жизнедеятельности.

– Занимательная теория.

– Это практика, Вадим. Действительность. Вот что ты знаешь о вирусе?

– О вирусах вообще или о знаменитом?

– Знаменитом… – усмехается Свиридов, – Всё иронизируешь? Это так типично для вас всех.

– У меня не было цели тебя удивить.

– А ты и не удивишь меня. Я всякого повидал. Когда только начались все эти дела с вирусами, нас всех на уши подняли. Сразу были догадки у некоторых. А я как будто знал, что это было оружие. Биологическое оружие. Тогда об этом мало говорили, но вирус развивался и становился всё опаснее… ну ты помнишь.

– Помню, конечно.

– Так вот, однажды даже наверху всем стало очевидно, что развязанная биологическая война не закончится, пока одна из держав, начавших её, не выйдет из этой заварухи абсолютным экономическим победителем.

– Я читал предвыборные листовки.

– На выборы ходил?

– Нет.

– Вот. Я же говорю – вирус. Ну да пусть. Листовки читал, значит знаешь, почему и как правительство создало проект «Тревожные Небеса».

– В общих чертах да. Непонятно, зачем такое пафосно-нелепое название…

– Нет в тебе патриотизма. Потому что опасность в небе. Опасность в воздухе. Дальше ты в курсе: убежища подземного типа с системами воздухо и водоочистки. Стерильность. Зачистка. Перенос жилья и производств в убежища. Кто не подстроиться под текущие реалии биологической войны, тот умрёт.

– Все умрут в любом случае.

– Умрут люди. Но появятся новые и останется система. Организм государства будет жить. Правда это произойдёт только если его лейкоциты победят таких как ты. Ведь в чём твоя особенность? Ты не просто хочешь жить вне правил – ты других толкаешь в бездну!

– В бездну?

– Да, Вадим… Организм тебя отторгнул. Теперь ты снаружи и умрёшь. И все кто с тобой тоже.

– Ну спасибо на добром слове, полковник.

– Всегда пожалуйста. Приходи почаще, – он бросает давно потухшую сигарету на тротуар и тщательно растирает её ногой.

Я хлопаю багажником и перекидываю сумку за плечо.

– Прощай, товарищ полковник! – разворачиваюсь и ухожу.

– Вадим, – раздаётся сзади, – Вадим!

Чёртов вояка. Ошалелый фанатик. От такого можно получить и пулю в спину. Для него система важнее чести и принципов.

– Вадим! – он кричит всё настойчивее, – Вади-и-и-и-и-им!

– Да что тебе! – я открываю глаза и вижу перед собой напуганное лицо Саши. Вокруг светло. На её лице снова слёзы.

– Там патруль… с автоматами. Они заходят во все подъезды по-очереди… Мне страшно.

Бедро жутко ноет. Нога опухла. Медленно сгибаю колено и сажусь на диване. Голова ватная. Саша смотрит на меня испуганно и ждёт. Думает, что у меня есть готовое решение?

– Сколько их там?

– Я не знаю. Я видела троих… кажется.

За окном раздаются крики. Опираясь на подлокотник дивана, медленно встаю. Боль в ноге тупая, тянущая. Хромая подхожу к окну и осторожно выглядываю. Пятеро солдат без опознавательных знаков. Все с оружием. Вдруг со стороны дома к ним подходит человек в трениках и байковой рубашке. Он начинает махать руками и кричать на них. Это продолжается не долго – один из солдат ударяет его прикладом по голове. Человек падает. Другой солдат достаёт из кобуры пистолет и направляет ему в голову. Я перевожу взгляд на Сашу – она смотрит прикрыв ладонями рот.

– Отвернись. Незачем тебе видеть это…

Беру её под локоть, отвожу от окна и усаживаю на диван. С улицы доносится выстрел. Саша еле слышно ноет. Я иду в спальню. Одна простынь с кровати. Открываю шкаф – там два пододеяльника и три простыни. На три этажа этого хватит, но… куда нам спрятаться внизу? Несу простыни Саше:

– Не сиди без дела. Свяжи все это друг с другом.

Она не шевелится. Ступор. Хватаю её за плечи и начинаю трясти:

– Эй! Очнись, родная! – шепчу ей прямо в лицо, – Я не хочу тут сдохнуть! И тебе не позволю! Давай просыпайся и работай, иначе жить нам не больше получаса!

Она отнимет руки от лица. Её глаза сухие. Рыдания выдают только редкие судороги.

Пытаюсь шевелиться как можно быстрее. Хватаю сумку и… выбрасываю оттуда одну бутылку водки, сигареты, часть батареек – всё это бессмысленно в той ситуации, в которую мы попали… На освободившееся место помещаю воду, гречку, макароны, консервы, антибиотики, морфин, шприцы, бинты… За окном снова раздаются выстрелы.