Медина Мирай - Зазеркалье Нашей Реальности

Нижний этаж целиком предназначался для Нейроблока. От лифта к нему вела прямая дорожка, по обе стороны которой стояли маленькие прозрачные кабинки ученых. К ним выбежала молодая худощавая сотрудница.

– В-все готово. Можно начинать.

– Прошу, господа. – Моника уступила им дорогу. – Принц Александр, не окажете нам честь протестировать Нейроблок?..

– Для начала, – перебил ее Каспар, – я бы сам хотел убедиться в безопасности этого устройства.

– Мистер Шульц, – Моника усмехнулась, не выказывая обиды, – при всем уважении, мы проверили его сотню раз на добровольцах. Могу заверить вас, что все совершенно безопасно.

– Тогда вам не составит труда запустить туда для начала меня. Либо же я пойду вместе с принцем.

– Мне жаль, но в Нейроблок может зайти только один человек.

– Объясните же, почему.

Моника сжала кулаки в карманах белого халата.

– Разумеется. Сейчас все покажу.

Вблизи Нейроблок казался более зловещим: квадратная черная двадцатиметровая железная коробка с одной-единственной дверью.

– Не внушает доверия, – заметил Каспар.

Моника бросила на него укоризненный взгляд и положила ладонь на стену устройства. Черный цвет сменился шафрановым.

– Вероятно, у касавшегося его сегодня было плохое настроение. Нейроблок считывает наши мысли и дает то, чего мы хотим подсознательно. Наши самые сокровенные желания. Зайдя внутрь, вы увидите то, чего желаете больше всего на свете.

Александр загорелся интересом. Он снял пурпурный бархатный пиджак с серебряной вышивкой и передал удивленному Каспару.

– Позвольте мне зайти туда первым.

– Ты не доверяешь центру, находящемуся под нашим же управлением? – спросил Александр с доброй усмешкой.

– Когда речь идет о вашей безопасности, я сам себе не доверяю.

– Зато я тебе доверяю.

Каспар опешил от похвалы.

– Как пожелаете. – Он многозначительно посмотрел на Монику, и та нервно сглотнула. – Начинайте.

Девушки в стеклянных кабинках обратились к своим компьютерам. Дверь в Нейроблок закрылась за спиной Александра. Внутри сгущалась пугающая чернота. Из встроенных в стены динамиков донесся голос Моники:

– Ваше Высочество, как вы себя чувствуете?

– Хорошо, вот только очень темно.

– Нейроблок анализирует вас. Ждать долго не придется. Закройте глаза. Вы поймете, когда их нужно открыть.

Александр поступил так, как ему велели. Стены черной коробки покрылись неоновыми фиолетовыми линиями. Было жарко и душно. Только собственное дыхание нарушало подозрительную тишину.

В закрытые веки ударил красный свет. Стало холоднее. Послышались ленивые всплески воды. Александр медленно открыл глаза, но тут же заслонил их руками от солнца, клонящегося к горизонту.

Принц покружился на месте, разглядывая свой новый образ: классическую рубашку, брюки без единой морщинки и начищенные до блеска оксфорды сменили свободный бежевый свитер поверх рубашки и укороченные штаны цвета хаки. Александр в жизни не носил такой простой одежды. Босыми ногами он чувствовал мелкий влажный песок.

Местность была ему незнакома. Вечер медленно опускался на пустой песчаный берег. За ним на пригорке колыхались белые цветы, чуть дальше выглядывали крыши уютных домиков.

«Это и есть то, чего я желаю?» – Александр ощутил, как в груди разливается тепло. Думая о желанном, он представлял себе вещь, то, чего можно коснуться. Но Нейроблок хоть и на минуты, но дал ему то, чего принц желал на самом деле, – свободу. Ни замков, ни элитных машин, ни свиты, ни пристального внимания сестры. Только ветер и океан.

Перед глазами снова сгустилась тьма, разрезанная сотнями алых неоновых линий. Несколько секунд спустя принц оказался в банкетном зале в окружении сотни людей в королевских одеждах, аристократов, послов и простой прислуги. И все они, мертвенно-бледные, покоились на полу в собственной крови.

Александр не нашел сил сдвинуться с места. Тело обдало могильным холодом. Неужели этот тот самый зал, тот треклятый вечер?

Он осторожно обернулся. Два тела лежали в стороне от остальных. Одно без головы. Второе он узнал бы из тысяч.

Из горла Александра вырвалось подобие крика, больше схожее с горестным стоном. Знание иллюзорности мира покинуло его. В кошмарном сне он не видел ничего ужаснее.

Тело матери дрогнуло. Пальцы сжались в кулак. Медленно, качаясь и тяжело дыша, она поднялась на ноги и взглянула на сына безжизненными, пустыми глазами. Ее красное платье превратилось в решето, из которого сочилась кровь, и только волосы, не считая пары алых пятен, сохранили прежнюю «шлемовидность».