Геннадий Бурлаков - Отряд. Трилогия «Материализация легенды». Том 2

– Думаю, что можно, но позвольте я уточню этот вопрос у своего начальства. Уж извините, в плотном графике своей работы я как-то не догадался уточнить этот вопрос.

– Прощаем, – ответили сразу многие и все заулыбались.

– Девушки, вы каждая знаете сильные и слабые стороны своей физической подготовки, потому я не настаиваю на общих занятиях в течение всего времени занятий, – каждая занимается тем, что ей нужно. Но начинать и заканчивать мы будем совместной пробежкой. Имейте в виду, что я по жизни не спортсмен, а офисный планктон, – раздался дружный, громкий и уже свободный смех, – и потому я за вами не угонюсь никак. Потому гоняйтесь друг за другом, и на мою скорость не обращайте внимания.

Словом, мы побежали… Сразу же разделились. Одни побежали быстрее, другие медленнее. Появились группы бегущих. Я бежал в сопровождении одной из сестер. Сразу стало видно, кому бег дается лучше, а кто привык заниматься силовыми видами спорта… Нет, скорее не спорта, а нагрузок.

Потом, после пробежки, все разбежались – опять группками – по разным снарядам. Я пошел к тренажерам. Нет, ну, правда, не через козла же мне прыгать. Я просто не угонюсь за этими длинноногими американками, – они, как я думаю, свой автомобиль не только обгонят, но и перепрыгнут без шеста и без разбега. И надо же мне, офисному планктону, с чего-то начинать…

Уже на седьмом поте я побежал опять по дорожке, и ко мне присоединились остальные девушки. Теперь они старались не убежать вперед, а идти в группе, – больше группируясь вокруг меня. А у меня уже ноги заплетались! И дыхание, – нет, не сбивалось, – его просто уже не было. Когда…

Я не сразу понял, что меня с двух сторон подхватили сильные руки, оторвали от земли и понесли. Я болтал ногами, громко ругался (не матерно, – а просто кричал возмущенно), пытался вырваться. Но всё было тщетно. Они донесли меня до крыльца Дома и только там поставили на землю. Потом козыряли мне, пробегая мимо, и улыбались. Я понял, что они очень точно восприняли мои слова, что пробежку и дистанцию мы должны заканчивать все вместе, как команда, – и потому вот так решили это сделать.

Немного болели руки и подмышки, за которые они меня держали, но на фоне того, как болело после занятий физкультурой всё тело, – это были просто мелочи. Как-никак я пролежал несколько недель в реанимации, в буквальном смысле слова прикованный к кровати. И я на самом деле был по жизни пусть и не планктоном в офисе, но максимальными офисными нагрузками были катание на стульях и баскетбольный бросок скомканной бумаги в корзину соседа.

Я поплелся под душ и упал потом на кровать. Но полежать и расслабить все мышцы мне так и не дали…

Над морем, как и над всей Японией, садилось солнце. Отец Тако сидел и смотрел на море с высокого обрыва. Если лететь отсюда вниз с обрыва, то успеешь прочитать молитву два раза. Но и море было просто чистое и внешне очень ласковое.

Тако обняла его сзади, и отец вздрогнул и прервал обычное течение мыслей. Он понимал, что рано или поздно девочка уйдет в большой мир, и связь с внешним миром, нарушенная после смерти его жены, прекратится окончательно. Его не интересовали более ни люди, ни животные, ни птицы. Его любимая жена ушла с улыбкой, хотя опухоль приносила ей неисчислимые страдания и неутихающие боли, – а он не мог уже ей ничем помочь. Но женщина не хотела пугать дочь и не хотела, дополнять страдания своему мужу, – потому болела и умирала с улыбкой.

После этого годы он посвятил дочери. И, вот, ей уже на днях пора идти в большой мир.

– Отец, там пришли старейшины. Они хотят с тобой говорить.

– Мне не о чем с ними говорить.

– Они принесли плохую весть. Нашему Верховному совсем плохо.

– Он не соблюдал предписанное ему. И теперь я ничего не смогу поделать.

– Но ты же можешь хотя бы пойти и посмотреть на него… – девочка не просила, – она боялась за отца.

Тако ежедневно взбиралась от поверхности моря на этот утес над морем с выпрямленной спиной, как учил ее отец, и знала, что ему всё труднее спускаться с утеса. Он после смерти матери таял и таял.

Отец поднялся и подошел к старейшинам. Они почтительно обступили его со всех сторон, склонились в поклоне.

– Лекарь, мы не можем смотреть, как умирает Верховный. У него огонь внутри съедает его, а руки и ноги замораживает вселенский холод… – начал самый ярко одетый старейшина, но отец остановил его, подняв вверх руку.

– Я не могу ему помочь выжить, но могу помочь ему тихо умереть, – старейшины резко отшатнулись от мужчины. – И никто уже не поможет ему. Но и тихую смерть тоже надо заработать. Если вы готовы, чтобы смерть прекратила его мучения, то помогите и мне, раз я нарушу течение воли нашего бога.