Чарльз Соул - Год Оракула

Эдди показал на антенны прямой передачи в воздухе над толпой. Они окружали площадь со всех сторон.

– Ты не думаешь, что эти ребята просекли фишку? Мне эта атмосфера не нравится.

Ли отвернулась от толпы и улыбнулась Эдди самой милой улыбкой, какую только могла изобразить.

– Эдди, только десять минут в порядке личного одолжения. Пара интервью, и пойдем отсюда. Вдруг найдем сенсационный материал? А если она не пойдет в эфир, выложим в Интернет, включим в наше резюме и плюнем на эту дерьмовую лавочку.

– Детка, твоя дерьмовая лавочка – пятнадцать лет моей карьеры. Я ею более чем доволен.

Упаси меня бог быть такой довольной , подумала Ли.

Она положила руку ему на локоть. Посмотрела ему в глаза, улыбаясь намеренно сверхискренней улыбкой.

– Пожалуйста, – сказала она.

Эдди минуту смотрел на нее, потом закатил глаза.

– Ладно, десять минут. Пулитцеры тут под ногами валяются, только подобрать.

Ли стала обходить толпу по кругу, Эдди следом, глядя, на кого направить камеру. Демонстранты были самые разные – по возрасту, полу, образу жизни – прямо вся карта мира. Единственное общее – серьезность выражений их лиц. Это не была увеселительная прогулка в парке ни для кого из них.

У северного края парковки возле входа в отель «Дабл-ю», держа руки в карманах и ссутулившись от холода, стояли двое мужчин. Они просто смотрели на демонстрацию как зачарованные. И плакатов ни у кого из них не было. Ли показала Эдди на них.

– К этим двоим?

– Без разницы, – ответил он.

Ли подошла к ним. Один был кавказец, второй похож на уроженца Южной Азии, возможно, индиец. Обоим от двадцати пяти до тридцати.

– Прошу прощения, я Ли Шор, из «Урбанити-дот-ком», – сказала она. – Не согласитесь ли вы сказать несколько слов о том, что здесь происходит?

– Нет, спасибо, – ответил индиец. – Мы просто так, погулять вышли.

– А вы? – обратилась Ли к его спутнику.

Он ответил не сразу.

– Ладно, – сказал он, помолчав.

– Эй! – сказал индиец своему другу.

– Все в порядке, – ответил тот.

– Отлично! – сказала Ли. – Как вас зовут?

Снова короткая пауза, потом:

– Джон Бьянко.

– Хорошо, Джон. Не мог бы ваш друг подержать вашу сумку? На ней логотип, и чем его потом замазывать, лучше убрать сейчас из кадра.

Джон Бьянко снял сумку с плеча и отдал своему другу, у которого, кажется, был какой-то тихий, в основном внутренний, припадок бешенства.

– Фантастика! Тогда давайте вы встанете вот здесь, – она потянула Джона за рукав и поставила так, что демонстрация оказалась у него за спиной, – и ответите на мои вопросы только мне, не в камеру. О’кей?

– Без проблем, – ответил Джон.

– Эдди, готов? – спросила Ли.

Эдди кивнул.

– Тогда поехали.

– Запись через пять, четыре, три, – заговорил Эдди, загибая пальцы, последние две цифры показал молча и при счете ноль ткнул пальцем в сторону Ли.

– Я Ли Шор, – начала она, – и стою сейчас на Юнион-сквер, где проходит нью-йоркская демонстрация, посвященная Оракулу. Такие демонстрации проходят сегодня во всех крупных городах мира; их цель – выманить загадочного пророка на свет, заставить раскрыть свою личность. Я говорю с Джоном Бьянко, который согласился поделиться своими мыслями о том, что здесь происходит. Джон, – продолжала она, оборачиваясь к нему, – вы здесь целый день?

– С самого начала.

– Вы живете в Нью-Йорке?

– Да.

– Что вас привело сюда сегодня?

– То же, что и почти всех этих людей, наверное. Я хотел посмотреть, что случится.

– Вы думаете, демонстрации выведут Оракула из тени?

– Сомневаюсь, – сказал Джон.

– Правда? Вы очень уверенно говорите. Почему бы ему не выйти?

– Я думаю, что раз он скрывается от общественности, у него есть на то серьезные причины. В смысле, наверняка же он знает, что целый мир хочет выяснить, кто он такой. И что, он раскроет себя только потому, что все эти люди его просят?

Ли кивнула и улыбнулась. Этот человек ей нравился. У него была вполне разумная точка зрения.

– Многие из собравшихся здесь считают, что Оракул обязан поделиться своими дарами с миром более непосредственно, чем он это делает, – сказала она. – Стать доступным, помочь человечеству избежать катастроф, которые могут его подстерегать. Как вы к этому относитесь?

– Я считаю, что это его дело. Я думаю, что мы не видим картину целиком, не знаем точно, что происходит с этим человеком, так что когда люди ему вменяют какие-то обязанности, это попросту глупо и раздражает.