Наталья Антарес - На орбите судьбы

–Ну, это да, просто Перов – вроде как символ города, отец-основатель и все такое прочее…А осенью исполняется триста лет с дня его рождения, вот и решили парк в порядок привести. Мой отец республиканский тендер выиграл, не важно, короче…, – Айк внимательно огляделся по сторонам и принялся фиксировать скутер около ближайшего дерева, – я думаю, тут должно тихо быть, но мало ли чего, мазафака! Пойдемте, я вам кое-что покажу, тоже, наверное, в последний раз!

Прогулка по разбитому в честь легендарного Перова (узнать бы для общей эрудиции, в чем заключается знаменательный вклад этой героической личности в историю) парку в условиях капитального обновления инфраструктуры требовала значительной осторожности, так как нога то и дело рисковала провалиться если не в открытый канализационный люк, то в недавно выкопанную траншею, а путь постоянно преграждали многочисленные скопления отходов производства в виде разнообразного строительного мусора. Айк с мощным фонариком в руке самозабвенно изображал из себя заправского следопыта, и у меня создалось впечатление, что он давно уже вдоль и поперек истоптал своими белоснежными кедами все имеющиеся в парке тропки. Сначала мне было малость страшновато, но затем я вошла во вкус, и мне даже понравилось обходить завалы из демонтированных конструкций и перелезать через нагромождения бетонных плит. Я чувствовала себя счастливым первооткрывателем, и от души удивлялась, как много, оказывается, во мне осталось от девочки-подростка, и как легко Айку удалось пробудить ее из летаргического сна.

–Отец сказал, эту стену тоже снесут! Видите, тут везде мои теги, я с шестого класса здесь рисую. Сначала бомбил по-простому, потом уже на wild style перешел… Обидно, мазафака!

В искусстве граффити я разбиралась не лучше, чем таракан в политике, но, открывшееся в шаге от меня зрелище не могло не вызывать восхищения. Стараниями Айка часть массивного забора, отгораживающего зеленые насаждения парка Перова от оживленной проезжей части, превратилась в масштабное буйство красок и сложное хитросплетение символов и букв. Абстрактные формы, космические мотивы, потусторонне–извилистая вязь нефилимской письменности – все, за что бы ни брался парень, выходило фантастически красивым, а стилизованная почти до полной неразборчивости подпись казалась специально оставленным для истинных ценителей его таланта автографом.

–Это великолепно! –я в прострации созерцала открывшуюся передо мной картину и от восторга совсем забыла о том, что собиралась закурить, – у тебя дар!

–Ага! Как же! – с неожиданной злостью воскликнул Айк, – и в брейке я лучший, и Пушкина могу на рваный бит переложить, и в стритболе у меня почти все броски трехочковые, а учиться придется на строителя, чтобы типа продолжать семейный бизнес! Круто, да?

–Ну…как бы, наверное, не очень, – грустно улыбнулась я, – но тебе же никто не запрещает совмещать учебу и увлечения?

Айк медленно провел ладонью по разрисованной стене, на секунду задержал печальный взгляд на своей замысловатой подписи и решительно повернулся к творческому наследию спиной.

–Теперь не знаю… Мазафака, Римма, я привел вас сюда, чтобы отвлечься, а сам пригрузил еще в два раза больше, – парень с силой пнул ствол сучковатого дерева, до обрезки которого у коммунальщиков еще, по-видимому, не дошли руки, – просто мне больше не с кем об этом поговорить. Знаете, какое выражение я ненавижу больше всего на свете?

–Юношеский максимализм? – наугад предположила я и по вспыхнувшим в темноте глазам Айка поняла, что попала в яблочко, – со мной в твоем возрасте было именно так.

–А что сейчас? – парень всем телом подался ко мне и с каким-то нездоровым любопытством уточнил, – что в вас изменилось?

–Юность прошла, а максимализм остался, Айк, – практически честно призналась я, поджигая сигарету, – вот и все перемены!

Скамейки в парке были такими древними, словно являлись ровесниками того самого трехсотлетнего Перова: кривые, покосившиеся, с выломанными досками они доживали свои последние дни в ожидании отправки на свалку, а их деревянные спинки украшали надписи настолько непечатного характера, что некоторые из них я смело взяла на вооружение в целях облегчения коммуникаций со своими сослуживцами из Горкомхоза. Мы с Айком сидели на одной из таких прародительниц городских лавочек и, подсвечивая друг другу фонариком, пытались разобраться в содержании двух изумительно схожих между собой рисунков. Парень ни разу не спросил меня, зачем я привлекла в качестве посредника Юльку, и что мешало мне самостоятельно набрать его номер в соответствии с нашей изначальной договоренностью, но я была безгранично благодарна ему за деликатность.