Анастасия Баталова - Дети богини Кали

Кора Маггвайер выбежала из столовой в сопровождении клавишницы, басистки и барабанщицы – своих верных задушевных и музыкальных подруг. Сиреневый галстук Лопоуха изменил свой цвет на фиолетовый под воздействием компота, он красноречиво снял его и положил в карман. Суета мало-помалу улеглась, всполошившиеся воспитанники Норда расселись по своим местам, и столовая снова загудела своим привычным ровным обеденным гулом – так ревёт двигатель автомобиля в самом оптимальном из своих рабочих режимов или шумит пчелиный улей, когда насекомые спокойно занимаются своим делом и ничто им не угрожает.

–

После занятий физической культурой раз в квартал спортивные педагоги измеряли рост воспитанников.

Онки Сакайо стояла на крашеном деревянном полу в белых носках. Перед нею маячил русый затылок её лучшей подруги Риты Шустовой – длинная изогнутая очередь тянулась через всё продолговатое помещение женской раздевалки к ростомеру.

– Кройцер, сто семьдесят три, выросла на три сантиметра, отлично! – монотонно объявляла накаченная девушка -мастер, – Дульчина, сто семьдесят, плюс пять сантиметров за полгода, молодчина, Ивлева – сто семьдесят пять…

– Это самая унизительная процедура, которую только можно придумать, – шепотом прокомментировала происходящее Онки, – сначала долго-долго стоишь в толпе, как в армии, уже не человек, не личность, а боевая единица, штука; потом тебя измеряют, сравнивают с каким-то воображаемым эталоном, признают соответствующей стандарту…или отбрасывают как брак.

– «Как брак»!.. Ну ты хватила! – шикнула в ответ Ритка, – мы же не детали на конвейере. Поверь мне, в армии ничего такого плохого нет… Ощущать себя одной из очень многих, частью огромного целого, иногда это даже приятно. Прекрасное чувство – единство со своей командой, с своей школой, со своей страной… патриотизм!

– Холмс, сто шестьдесят восемь, пять сантиметров в плюсе, – продолжала трещать девушка-мастер, – Ланцкая, – сто семьдесят один, не горби спину, а то кажешься намного ниже…

На белую доску под ростомером спокойно ступила Рита.

– Шустова…так, ну-ка что там у нас… Сто семьдесят три, плюс четыре сантиметра, сойдёт, ступай со Всеблагой и всеми её ангелисами!

Онки проводила подругу взглядом.

– Дальше-дальше, проходим, Сакайо, не зевай, чем порадуешь? – мастер небрежно хлопнула её по голове козырьком ростомера, – сто шестьдесят три, плюс два сантиметра. Занимайся усерднее, может, вытянешься ещё…

Раздевалка гудела, девчонки одна за другой сбрасывали с себя форму, наносили на кожу специальную моющую пену из баллончиков и проходили в душевые кабинки, которые, регистрируя присутствие, включались автоматически и поливали тело теплой водой со всех сторон.

– Ну что ты такая кислая, Онки, – с сочувствием поинтересовалась Рита, стягивая спортивную футболку.

– Я плохо расту, – сокрушенно выдохнула та, опускаясь на лавку.

– Да брось! Ты, на мой взгляд, слишком самокритична, совсем себя не щадишь. Нельзя быть первой во всем, это невозможно. Да и не нужно… Зачем тебе высокий рост, вот скажи?

Онки пожала плечами.

– Не знаю. Мне просто стыдно быть маленькой. Принято считать, что высокая девочка – это хорошо, это правильно… А я…

– Ой… Сдается мне, ты сама себе противоречишь, то ты утверждаешь, будто стандарты – вселенское зло, то сама стремишься им соответствовать, – Рита стояла совершенно голая возле автомата, выдающего по браслетам одноразовые баллончики с моющей пеной.

Онки закусила губу. Обиделась. Она всегда обижалась, особенно когда точно подмечали шероховатости, зазубринки, несовершенства её непростого характера, потом, конечно, остывала, осознавала… Но сначала обижалась. Даже на Ритку. Хотя, казалось бы, уж на кого точно не стоит, так это на неё… Веселая болтушка даже, порой, не замечала обид, поскольку сама не имела свойства обижаться, как ни в чём не бывало предлагала разломить пополам шоколадный батончик или сходить за компанию в кафе-мороженое. И противостоять её наивному обаянию было невозможно. Обида постепенно тускнела, истончалась, таяла, как весенний снег.

– Помнишь, что говорила профессор Анбрук на одной из первых лекций по истории цивилизации? – Внутри автомата что-то заскрежетало, затрещало, защелкало; спустя несколько мгновений его устрашающая утроба родила прямо в руке Ритке ожидаемый одноразовый баллончик пены для душа.

– Эти лекции, насколько я знаю, факультативные. Я первый раз попала только вчера…– нехотя выговорила Онки, продолжая дуться.