Виктория Короткова - Лабиринты миров. Мир, в котором меня любят

Под небольшим куполом, расписанным в стиле барокко, преграждая путь к парадной лестнице, стояли больше десятка широких столов. Молодые люди и девушки в белых халатах – интерны или младшие научные сотрудники – с приветливыми лицами общались с кандидатами в программу. Здесь же выдавались анкеты для самостоятельного заполнения.

Принтер, стоявший на краю журнального столика, тихо скрипел, получая сигнал о новоприбывшем кандидате, захватывал чистый лист и, быстро нанося лазером черную краску, печатал стандартный опросник. На моих листах уже была фотография, штрих-код в правом верхнем углу, но больше всего удивила печать «одобрено» на последней странице. Сомнения заставили меня заглянуть в анкеты соседей. Это выглядело подозрительно, и люди недовольно отворачивались, иногда грубо отзываясь на мой счет. И все же, поиски печати не увенчались успехом.

В анкете были собраны типовые вопросы: рост, вес, возраст, социальный статус. Некоторые графы были уже заполнены имеющимися данными из базы, остальные пришлось вписывать собственноручно. Я коротала долгое ожидание и медленно двигающуюся очередь, ставя прочерки напротив движимого и недвижимого имущества, раздумывая над ответами на задания с подвохом и психологической оценкой. И наконец дошла до последнего вопроса.

«Причина участия».

Они считают с документов имя и прописку. Они измерят все параметры тысячу раз за время исследования. Они ознакомятся с медицинской картой и другими документами. Но сейчас им важен только один ответ.

Причина.

И я написала ее. Я старалась аккуратно выводить буквы и подбирать слова, чтобы не чиркать, ведь эта бумага пойдет в архив и станет частью истории. Она проживет намного дольше меня, о ней будут тщательно заботиться, как ухаживают за редким цветком в галерее. Ее будут содержать и охранять несколько специально обученных систем по обеспечению определенной температуры и влаги в помещении. И именно она сбережет единственное доказательство моего существования: несколько строк, написанных от руки.

Причина.

Я хочу увидеть их еще раз.

Вот моя причина.

Когда подошла очередь, мужской голос громко назвал мое имя. На табло сверху высветилась фамилия, инициалы и номер стола, к которому следовало подойти. Только сейчас я заметила над каждым человеком в халате голограмму цифры – институт использовал технологии уже в мелочах. Я приблизилась и села напротив.

Без лишних слов я отдала ручку и бумагу молодому человеку. Не удостоив меня даже мимолетным взглядом, он бегал глазами по закорючкам. Как ни старалась, буквы получились неуверенными, потому что рука отвыкла писать. Но я не смотрела на анкету, а наблюдала за реакцией, ловила малейшие колебания эмоций в глазах ученого. Они не могли скрыть правды. От меня не укрылось его изумление, хотя он успел сдержать мимику лица и не округлить сильно глаза, его выдали расширившиеся зрачки. После прочтения он целую секунду смотрел на меня, и я поняла, что я – тот, кто им нужен: мне нечего терять, у меня ничего не осталось, и меня не сбить с пути. Все остальное дело вре… техники. Дело техники, не более того. Время не имело значения.

Однако овладев собой, принимающий сменил удивление на сомнение.

– Где вы поставили печать? – раздраженно спросил он.

– Нигде. Так распечаталось, – растеряно объяснила я.

– Не может такого быть, – с растущим недоверием говорил он. – Минутку, – бросил он, вставая из-за стола.

Меня бросило в дрожь, потому что это прозвучало угрожающе. Я вдруг осознала, что не оставила себе отходного пути, не предусмотрела возможность отказа. И малейший сбой в системе может пресечь участие в эксперименте. Тогда что? Устраивать скандал? Требовать Иннокентия? Прорываться с боем?

Я проследила перемещения моего визави. Он подошел к посту охраны в дальнем правом углу и протянул страницу со штрих-кодом к сканеру, а затем заглянул в экран компьютера. Обменявшись несколькими фразами и ухмылками с сотрудниками, он вернулся к столу и снисходительно попросил следовать за ним. Я помедлила, ведь за несколько часов, что я здесь пребывала, это происходило впервые. Остальным копия анкеты выдавалась на руки с просьбой пройти в левый коридор, где они и исчезали. Я могла только предположить, что их отправляли в комнату ожидания.

Молодой человек провел меня через пропускной пункт, где серьезный охранник выдал мне пропуск посетителя. Я повесила его на шею, чтобы освободить нервно потеющие руки. Получение этой карточки вызвало не радость, а облегчение, будто за маской уверенности я все-таки сомневалась, что попаду в программу.