Константин Кизявка - Вкус

Денис оглянулся. Людей с камерами нет. И прохожий смотрит искренне, открыто, без подвоха.

– А что за БДУ-13?

– Ты серьёзно?! Это же фирма известная российская. В Батайске её тринадцатый филиал.

– Недавно?

– Ну что ты! Давно. Уже много лет. Разве не слышал?

– Ни разу.

– Удивительно! Это же как «Адидас» или «Тинькофф». Все знают, а ты нет. Прикольно. Я хочу к ним поваром устроиться.

Денис растерялся.

– Так я это… тоже. Поваром.

– Ой. Ты тоже в БДУ идёшь?

– Нет. В «Мясной соблазн».

– А… жаль. А я в БДУ. Там, говорят, очень крутая столовая, посерьёзнее всяких ресторанов французских.

– Да?!

– Ну конечно. Ладно! Я тогда в центр, там сориентируюсь. Удачи в «Мясном соблазне»!

– Спасибо.

В «Соблазне» не мучили. Лет восемнадцати девочка, наверняка понимавшая в кулинарии не больше, чем он в ядерной физике, заявила, что такой уровень знания поварского дела (интересно, как определила?) их не устраивает, и пообещала позвонить, если ситуация изменится.

В голосе не было стандартного высокомерного ехидства, и Денис вышел на улицу практически счастливым.

Не удержался, спросил у охранника на входе:

– Не подскажете, как найти БДУ-13?

Тот наморщился, почесал затылок…

– Не слыхал. Может, БСК или МЖБК?

– Нет.

– Ну, знаю ещё БЛДЦ.

– Надо БДУ.

– Такого не помню. Хоть убей. Пятьдесят лет тут живу. Нет никаких БДУ. Точно говорю.

Ветер на мосту уже не злобствовал. Так, чуть освежал. Настроение улучшилось, насколько это возможно, и Денис подумал, что вечер можно со спокойной душой провести за компьютерной игрой или книгой. Запел в кармане сотовый. Мама.

– Дениска! У нас беда! – голос рвался и дрожал.

– Что случилось?

– Папы больше нет.

Странные шутки! Как это нет?

– Мам, ты чего? Я не понял.

– Папа разбился. Упал с восьмого этажа. С новым напарником. Папа насмерть, напарник в реанимации.

Неуютное небо качнулось, зашлось морозной синевой. Как это нет папы? Что за бред? Может, мама не так поняла. Кто-то позвонил, перепутал. А папа в больнице и с ним всё нормально. Не может так быть! Мир прекрасен. Мир добрый… Добрый? Сестра ещё девчонка, старшеклассница. Мама в школе копейки получает. Он безработный.

Царапнул щеку брошенный ветром песок. Денис стоял посреди моста. Прочь убегал паренек в синем спортивном костюме с телефоном в руке. С его телефоном.

Догнать?

Зачем?!

Какой-то телефон.

Плевать.

Медленно шагнул. И накатил страх. Отец разбился. Упал с высоты. Здесь тоже высоко. Очень высоко. Пальцы обхватили холодный металл поручней. Прижался к ограждению. Есть шанс не упасть, маленький, но есть. Если держаться. Если не разжимать руки. Пока пальцы не устанут. Внизу рельсы и провода. Опасно! Главное не упасть!

– Молодой человек! – мужчина в полицейской форме. Ладони вперед на уровне груди. Пальцы веером. – Остановитесь! Не делайте этого! Там очень высокое напряжение. Вы загоритесь в полете. Это очень больно.

Непонятно, чего хочет? Сбросить? Зачем? Надо крепче ухватиться. И перелезть на ту сторону. Чтоб не достал. Там электричество, испугается, не полезет.

– Стойте, не надо!

Вцепился, тянет, куртка трещит. Внизу тоже полиция, суетятся, что-то растягивают. Большая зеленая тряпка. Одеяло, что ли?

Хотят убить? И завернуть в одеяло? Что он сделал? Не бандит же какой-то!

Полицейский сильный, но пальцы замкнулись на поручне намертво. Подбежал ещё один. Дёрнули посильнее. Оторвали, припечатали к асфальту моста. Заломили. Больно.

– Чуть не сиганул! – доложил первый. – Уже на взлёте схватил.

– Чего добиваются?! – голос второго сквозил горечью. – Чуть что, сразу того. Хоть бы пожили чуть.

В батайской полиции пахло старыми деревянными панелями и сигаретами. Люди сидели на креслах, стояли около стеклянной стены, вполголоса переговаривались. За квадратным окошком хмурился озабоченный дежурный.

– Романыч, – полицейский, доставивший Дениса, высокий, с квадратной как у Шварценеггера челюстью и светлыми, лихо зачесанными наверх волосами наклонился к окну. – Тут суицид. Куда его?

– Это который с моста? – Романыч изучал доставленного с беспокойным интересом. – Чевой-то он? Как же ты, брат?

До Дениса дошло.

– Не суицид! Вы чего! Я просто за поручень. Батя у меня…

– Чего батя? – вскинулся Романыч.

– Разбился. Мне по телефону сказали. Я стал. За поручень взялся. А тут пацаны.

– Валера, – сообразил Романыч. – А ты его на второй этаж отведи, к Наговицыну. Может, правда, отец. Пробейте там.