Фриц Лейбер - Призрак бродит по Техасу

— Сынок, вид у тебя, как у техасца на гормоне, только заморенного голодом с рождения. Можно подумать, что твоя мамаша, Линдон ее благослови, задрала ножку и плюхнула тебя в черный чемоданчик, где ты получал черствую корку и мини-пакетик молока раз в месяц.

— Вы правы, благородный сэр, я рос в Мешке и я худяк, — ответил я Дородному Великану басом, подобным отдаленному раскату грома, отчего чуть не обмочил свои же брюки — ведь до этой секунды у меня был высокий баритон.

Мои пять чувств утверждали, что я кручусь в большой кубической центрифуге при мучительных шести лунагравах. И действительно, я видел вращение и ощущал его внутренним ухом, пока чувства мало-помалу приходили в равновесие. На одной поверхности со мной находились два великана и великанша в ковбойских костюмах, а также трое босых, согбенных смуглых карлика в грязных рубахах и штанах. Все они умело держались на ногах. Я же под черным плащом и капюшоном сложился вдвое, точно большие титано-костяные щипцы, пытаясь образумить левоколенный моторчик моего экзоскелета — он то работал вразнос, то вообще не реагировал на миоэлектрические импульсы от фантомных мышц моей левой ноги.

Я сообразил, что Дородный Великан, конечно же, видел меня раньше, и без плаща, — ведь плащ теперь мог с равным успехом прятать невысокого, выпрямившегося жиряка, а не обязательно сложившегося пополам худяка.

Я толком не помнил, как высадился с "Циолковского", — когда длинноволосые дурманят космопассажира перед ускорением в двадцать шесть лунагравов, дают они вам отнюдь не аспирин, — но точно знал, что за центрифугой меня ждут космопорт и город Йеллоунайф.

Переднюю, заднюю и две боковые стенки центрифуги (только вот какая была какой?) покрывала наивная роспись: гигантские белые-белые ковбои на слоноподобных конях гнали крохотных, алых, как губная помада, индейцев на лошадках, сильно смахивающих на собачек чихуахуа, по усеянной кактусами равнине. Эта битва тараканов с бегемотами была снабжена гигантской подписью "Бабушка Аарон". Фигуры и пейзаж так же не вязались с морозным Йеллоунайфом, как и костюмы моих спутников, которые им следовало бы сменить на меховые куртки и меховые сапоги.

Но не пришельцу, всю жизнь пребывавшему в невесомости в нескольких тысячах миль над Матушкой-Луной, выносить приговоры обычаям Ужасной Терры.

Противолежащая стенка была вся в ослепительных лучах огромных солнц, — казалось, внезапно взорвалось целое звездное скопление.

В одной из боковых поверхностей виднелись два расположенных рядом прямоугольных проема, оба шириной в три фута, но высотой — один более десяти футов, а другой менее пяти. Я заглядывал в них, тщетно надеясь увидеть проносящиеся мимо созвездия или виды Терры, но это были лишь входы в соседний отсек центрифуги. Непонятно, почему их требуется два, столь разных, когда вполне можно было бы обойтись одним.

Пока я старался привести в порядок коленный моторчик и ощущал, как под беспощадным давлением в шесть луногравов ленты скрепления экзоскелета впиваются мне в кожу и кости под мышками, на бедрах, в паху и так далее, в голове у меня бился вопрос: "Если так они тренируют тебя для Терры, каково же придется на открытой поверхности планеты?".