Kalipso Moon - 400 000 знаков с пробелами

–“ Значитя тоже “пример”, плод дурного воспитания..”, – тихо сказала преподавательница. Недавно в поезде с нами ехала одна девочка и я увидела в ней себя. И мне так захотелось, чтобы она знала, что все измениться, чтобы у нее была надежда и она дотерпела. Чтобы ее не съело одиночество и в самые трудные минуты, может быть она вспомнит меня и будет жить верой, что я ее жду. Конечно, когда она вырастет, я буду уже старой и не буду наверное работать в институте. Но она то этого не узнает. Главное, что к тому времени она обрастёт твердой кожей, копируя поведение обычных людей и ей станет легче. Я хочу, чтобы она выдержала, чтобы та маленькая я выдержала, и не пыталась уйти раньше этого времени.

– “Доляответственности за ее будущее лежит и на моих плечах. Это мое наследство и долг перед детьми. Я всегда была чужой своим родителям и сколько себя помню, всегда задавалась вопросом: “Почему я ничего не чувствую к ним?”. У меня есть еще брат, я старшая, а он младше меня на 1,5 года. Но у него нет таких проблем. А я даже не могу обнять мать и дотронуться до отца, и не чувствую потребности. Мои родители интеллигентные люди, оба имеют высшее образование, мать библиотекарь, в семье не пили. Я очень мало помню из детства. Иногда я пытаюсь воскресить в памяти теплые воспоминания. И ничего не помню из того, что было бы связано с ними, кроме одного. Однажды они забыли меня в садике и я осталась там на ночь со старенькой нянечкой. Это был один из самых счастливых дней в моей жизни. Няня показала мне, где взять раскладушку, и я постелила себе постель и легла. Она сидела около моей кровати в полумраке и читала мне книжку. На следующий день я стала просить, чтобы меня снова оставили в садике, но больше такого не было.”

–“ Твояочередь рассказывать”, – переключилась учительница на дизайнера. “У меня тоже есть брат”, – сказала она, – “и я тоже старше на год, но не думаю, что от этого что-то зависит. Я с детства очень любила рисовать и шить, и мечтала связать с этим свою жизнь. В нашем городке была художественная школа, может быть и сейчас есть, и в один из годов меня повели туда попробовать поступить. Там был экзамен из 3 рисунков. Я не была готова к нему, я даже не знала, что примерно могут попросить нарисовать. Хотя мой отец художник и архитектор и он мог бы рассказать мне об этом заранее. Я сдала рисунки и оказалось, что получила по одному из них 3, и меня не взяли, сказав, чтобы я приходила на следующий год попробовать снова. Но на следующий год родители меня не взяли на экзамен, а повели моего брата. И он так же получил по одному из них 3, но отец, пользуясь своими связями, он ведь был архитектором, смог сделать так, чтобы брат поступил.

– “Такаянаивная я была тогда.. И все спрашивала у них: “Почему, почему его взяли, а меня нет, ведь у нас были одинаковые оценки?”. Но они мне не отвечали и лишь пожимали плечами. А сейчас я думаю, что они просто не хотели, чтобы я составляла брату конкуренцию на поступление, поэтому так сделали. Потом у меня наступил 9 класс и мне сказали, чтобы я уходила из школы в строительный колледж, чтобы не тратила еще 2 года и сразу училась профессии, чтоб побыстрее могла начать работать. Я говорила, что я не хочу быть строителем, я хочу рисовать и шить, но все равно пошла. Проучившись 3 года в колледже, мы переехали в родной город отца и после перевода оказалось, что там вообще нет такой специальности. И я перевелась на еще более худшую, чуть ли не работник по замешиванию бетона. Я ушла сама и потеряв 3 года, сдала документы в швейное училище. Я закончила его на отлично, с 2 красными дипломами и это давало мне право идти в университет без экзамена. Я хотела пойти на дизайнера. Но отец сказал, что я должна пойти работать на швейную фабрику. И я отнесла документы на работу. “

–“ Сидетьи плакать – это все что мне хотелось. Но в тот день я встретила свою учительницу из училища, Раилю Галимбаевну, и она спросила, в какой институт я в итоге решила пойти? Я ответила, что родители хотят, чтобы я шла работать. Она очень сильно разволновалась, сказала: “Да ты что, так нельзя!” Взяла меня за руку, отвела на швейную фабрику и потребовала забрать документы, потом отвела в институт легкой промышленности, показала кому-то мои рисунки и эскизы, мне назначили экзамен и я его блестяще сдала. Моя фамилия появилась в списке поступивших. Мой отец был в ярости, что я не пошла работать. Есть такая поговорка: “в семье не без урода”, так вот в моей семье урод – это я. А для сравнения, на следующий год мой брат закончил 11 классов и родители сказали, что ему обязательно нужно поступать в архитектурный институт. Отец напряг все свои связи, ведь он когда-то сам его закончил и у него осталось много друзей. Я помню как он все время кому-то звонил по телефону, договаривался о поступлении. И брат поступил. Потом он чуть не бросил учебу и отец снова бегал по друзьям, переводил его на другие специальности. В итоге он все таки получил профессию. Только не подумайте, что я завидую ему. Ни в коем случае. Это не мое дело. Я лишь хочу сказать, что мой путь к дизайну был очень труден и я до сих пор иду. Просто это очень трудно. И я потеряла очень много времени впустую. Иногда мне хочется сказать родителям: “Умоляю, я не прошу вас мне помогать ни деньгами, ни делами, пожалуйста, просто не мешайте мне.”