МеРи Назари - Когда погаснет Солнце

Известие взволновало общественность, но никто, кроме самого близкого окружения Императора, ведать не ведал, что оно чистой воды фейк, грандиозная, инициируемая НАСА, мистификация, сравнимая разве что с «высадкой» американцев на Марс.

Император скрипнул зубами. «Неужели, в штат стартового сервиса «Лучей» втесался имперский пройдоха-Гюнтер 1 1 Гюнтер Вендт(1924-2010) – американский инженер-механик, ответственный за пилотируемый полет космичесского аппарата «Аполлон» к Луне. ? Следовало б извести на корню это явление». Он с трудом сдержался, чтоб не распорядиться поставить под контроль результаты космоэкспедиций. Но мысли понеслись дальше.

…До сих пор выйти за пределы Солярики не удавалось никому. Даже беспилотным зондам. Траектории «вояджеров», «пионеров», «лучей» закруглялись с удручающей регулярностью, а когда они выходили на связь, то передавали нечто невразумительное. После третьей неудачи с пилотируемыми "Удалами" вдохновение футуристов-космологов истощилось.

Император не переоценивал опасности.

«Бойся стагнации пуще войны», – учила история русского мира. Опыт цивилизаций, тысячелетиями существовавших в прошлые времена без изменений, для России неприемлем.

Можно было бы пустить в игнор желтый очерк «Wоrld-СМИ»…Но пауза в межпланетарных контактах?.. Только не это!

"Восхождение" – так окрестили динамичное расширение границ Российской Империи – ни за какие плюшки не остановится. Эта мысль мобилизовала Климента l и отодвинула персональные интересы на второй план.

Но как никто другой, Император понимал, что происходящее, а точнее, «непроисходящее» со внесолярным Траппистом – это отражение той червоточины, что расположена реально ближе…прямо под боком – в самой Солнечной системе. Да и, дьявол тебе в дюзу, при чертовом Барьере – где ж еще!

"ЦЕРЕРА" – вот имя этой проблемы.

…Встречая на своем пути закоснелые общества, Империя выработала технологию "окружения вакуумом". "Вакуум" формировался отсутствием вокруг всего: и хорошего, и плохого. Казалось бы, что может быть хорошего в наличии плохого? Но нет. Наработки социопсихологов показали, что в отсутствии одушевленного или неудушевленного «врага» социум не стоек и, пребывая в изоляции, поедает сам себя, все равно как растение в отсутствие воды поедает собственный хлорофилл. Замкнутость приводит к тому, что изолят либо сам выходит на связь уже доросшим до контактов, либо, разгрызаемый внутренними противоречиями, разлагается и исчезает. Нечто подобное случилось и на острове Пасхи. Деятельная ранее культура превратилась в "овощную рассаду" после того, как, стремясь к покою, усекла статуи – конусы роста своего духа.

"Так и у нас, – прошептал Император, – остановка в движении – смерть идеи". Наитие подсказывало ему, что возникший стопор станет экзаменом на прочность. Остов Новой Империи создавался на обломках мироустройства, источенного червоточинами, оттого не угадать, где завалится. Нужный для баланса темп продвижения трудно трудно восстановить.

Ускоренный прорыв изоляции Цереры также не сулил ничего хорошего. Никто не знает, какие процессы идут в черном квадрате Малевича.

Казалось, выхода нет.

…Император хлопнул в ладоши и, пройдя анфиладу, отдал распоряжение созвать консилиум. Имена приглашенных Мария не расслышала.

В ожидании отца Принцесса оглядела свое отражение в полированном бюро и нашла себя привлекательной. "Привлекательно" – странное слово. – решила она. Проще говорить "красиво". А главное орудие красоты – это зеркало, как утверждает Беатрис.

Однотонный антрацит лакированной поверхности как будто создан для этого. Отражение стало ожившей гравюрой. Большие глаза – два обсидиана, сверкание которых продолжалось в блеске лба и щек, в свечении смоляных волос. Черный флер обволакивал образ духом древней, пахнущей сырой земли, откуда дышала воинственность. Еще одна заповедь преподавателя этики и эстетики пришла Марии на ум. "Красота, – говорила леди Беатрис, – это то, ради чего стоит жить, в ней сила, сообщающая смысл жизни". Это открылось Марии только сейчас. По возвращении отца она сказала:

– Я хотела бы попросить тебя, па, отложить помолвку до того момента, пока Империя не выйдет из темной полосы и не войдет в светлую.

Тот, уже в парадном облачении, застыл и всмотрелся в лицо дочери.

Он заметил преображение дочери. Но что изменилось?

Внешне дочь можно было б сравнить с драгоценным камнем в стадии завершающей отделки. Однако утонченность и лоск, приданные стараниями фрейлин, как посчитал он, не давали ощущения конечной огранки, потому и веры дочерним словам не прибавили. Время – истинный ювелир. Но его-то и не хватало.