Сергей Надымов - Калейдоскоп

В эту секунду лицо старика исчезло. На его месте образовалась уродливая воронка, в которую легко вошел бы кулак. Как в кошмарном, но крайне реалистичном сне, отчетливо виднелись осколки черепа, торчавшие из розово-красного месива, обрамленного лохмотьями кожи. Нижняя челюсть как разбитая крепостная стена топорщилась раздробленными зубами и отвисала все ниже, потеряв поддержку сухожилий, пока не отвалилась и не упала в траву.

Блондин не сразу понял, что случилось. Он медленно поднял руку к своему лицу, и провел по нему сверху вниз, размазывая чужую кровь вперемешку с частичками костей, мозга и глаз. В эту же секунду тело старика, конвульсивно подергиваясь, рухнуло в траву. Парень открыл рот, пытаясь закричать, но от шока никак не мог набрать воздуха. Вопль рвался из его ходящей ходуном груди, но в итоге вместо него вышло какое-то жалкое сдавленное хрипение, сквозь которое пробивался тонкий, нечеловеческий писк.

Еще через секунду все это стало неважно. Стальная конусовидная болванка, ускоренная электромагнитным импульсом, абсолютно беззвучно и не встречая никакого сопротивления, вошла ровно в переносицу парня, прошла через черепную коробку, превращая все ее содержимое в кашу, и вышла из затылка, оставив такое большое выходное отверстие, что он практически перестал существовать.

И ничего не стало.

– Устранение целей подтверждаю, начинаю зачистку.

Услышав первое сообщение Андрея после продолжительного радиомолчания, Даниль облегченно выдохнул и с силой откинулся на спинку кресла, взъерошив вспотевшие от нервного напряжения волосы обеими ладонями.

Так оставалось всегда, снова и снова, как в затянувшемся на годы кошмаре на один сюжет, с которым постепенно свыкаешься. Ты знаешь, что рано или поздно он снова вернется к тебе, ты знаешь, о чем он будет, но раз за разом закрываешь глаза, в глубине души надеясь на то, что не в эту ночь. И когда он приходит опять, ты никогда не готов к нему, ты переживаешь его начало как в первый раз и лишь потом понимаешь, что это все тот же знакомый бег по кругу. По кругу, в который ты вошел сам, в котором остаешься сам. И тогда ты успокаиваешься, потому что привыкнуть можно ко всему, даже к кошмару.

Тревога, быстрые сборы, несколько часов тишины, короткий доклад. Со всем остальным предстояло разбираться, когда они вернутся с точки рандеву, с новым грузом трофеев, информации и вины. В этот раз тревогу забили датчики на осколке A-114, который Даниль, как и все прочие жители Поселка, предпочитал называть просто «Ледник». Приборы обнаружили двоих визитеров, осторожно продвигавшихся к границе со стороны осколка А-113, длинной безвоздушной кишки, протянувшейся на добрых четыреста метров. Дальше приграничного участка Долины пускать их было уже никак нельзя.

Даниль в момент получения сигнала как раз доедал на своей кухне плотный завтрак из яичницы с беконом на хрустящем тосте. Его зубы вонзились в бутерброд ровно под первые звуки тревожной трели наручного интерфейса. Даниль выматерился и чуть не подавился, пытаясь откашляться крошками.

Он уже подзабыл этот звук, вернее убедил себя в этом. А еще давящее предчувствие того, что должно произойти в следующие часы после сигнала. Даниль перевел взгляд на руку с тостом и понял, что раздавил свой завтрак в кулаке. Его пальцы все еще оставались сжатыми с такой силой, что побелели костяшки, но Даниль даже не сразу ощутил впившиеся в ладонь ногти.

Зашипев от появившейся вместе с пониманием боли, Даниль усилием воли принудил себя разжать кулак и бросить получившийся из тоста неаппетитный комок на тарелку. Он торопливо стряхнул крошки с ладони на пол, плеснул себе на руки воды прямо из стакана, залив ею часть стола, схватил несколько салфеток, опрокинув салфетницу и, на ходу вытирая ими ладони от воды и жира, вскочил, вихрем вылетев в коридор.

Влезая в кроссовки без шнурков, Даниль на несколько секунд поднял взгляд от пола, и встретился со своим отражением в прямоугольном настенном зеркале без рамы, прикрепленном прямо к стене возле входной двери, над обувницей. Из отражения на Даниля смотрел взъерошенный молодой человек, с очень, очень бледным лицом и испуганным взглядом. Недопустимо испуганным. Краше только в гроб кладут, а лишние вопросы и внимание соседей ему ни к чему. Он охлопал карманы, проверяя, не выложил ли ключ от тайника и, несколько раз глубоко вдохнув и выдохнув, досчитал до десяти, и вышел за дверь, надеясь, что теперь уже выглядит не слишком взволнованным.