Елизавета Сагирова - Лето придёт во сне. Приют

Но через пару месяцев после того, как я попала сюда и начала привыкать к местным порядкам, Агафья отвела меня в церковь, где батюшка спросил, не хочу ли я принять крещение в православную веру? Вопрос был риторический – на самом деле моё мнение никого не интересовало. По закону всем отказывающимся креститься место отводилось только в тюрьме, как иноверцам, или того хуже – атеистам.

И меня окрестили Дарьей.

Я остановилась, уважительно склонив голову:

– Да, сударыня?

Агафья молчала, пока все мои одногруппницы не прошли мимо и не скрылись за дверями столовой. Потом сухо бросила:

– Приподними подол.

– А… что?

– Ты слышала, Дарья. Приподними свой подол.

Недоумевая, я ухватилась обеими руками за ткань сарафана и приподняла его, открыв ноги до середины голеней.

– Выше! – велела Агафья.

И тут я увидела. На подоле двумя пятнами проступала кровь. Очевидно, во время ходьбы мои коленки начали кровоточить сильнее, а я и не заметила. Но делать нечего – пришлось поднять подол выше и продемонстрировать Агафье боевые раны. Она несколько секунд молча их разглядывала, потом спросила голосом, не предвещающим ничего хорошего:

– Что с тобой произошло?

– Я упала…

Мысли метались в голове, как вспугнутые воробьи под куполом нашей церкви. Сейчас Агафья спросит, где я упала. А если она уже знает? И тогда моя ложь станет ещё одним поводом для наказания, да ещё каким! Уж за что, а за ложь наша воспитательница карала со всей строгостью.

– Где ты упала?

Решив – будь что будет, я принялась отчаянно врать.

– Вчера после обеда я вернулась в дортуар, чтобы взять тетрадь по истории… Потому что… потому что утром её забыла. А потом, чтобы не опоздать на урок, очень торопилась, споткнулась и упала на дорожке.

Это походило на правду – в приюте дорожки между строениями были вымощены крупным гравием, и чтобы, упав на них, содрать колени в кровь, особых стараний не требовалось.

– В таком случае, – так же холодно продолжала Агафья, – почему сразу после этого ты не обратилась в медпункт?

– Я опаздывала на урок, – пробормотала я, уронив голову на грудь.

– Такое рвение к знаниям похвально. – В голосе воспитательницы проскользнула ирония. – Но почему ты не сделала этого после уроков?

С перепугу на меня снизошло вдохновение, и я, вполне натурально всхлипнув, выдавила:

– Потому что сестра Марья стала бы меня мазать йодом. А я боюсь… от него еще больнее.

Голос Агафьи слегка смягчился:

– Глупая. Сестра Марья обрабатывает ссадины не йодом, а перекисью водорода. Сейчас же ступай к ней. И… Дарья, посмотри на меня.

Я подняла глаза. Агафья выставила перед собой указательный палец, как делала всегда, собираясь сообщить что-то, по её мнению, очень важное.

– Запомни накрепко – ты будущая женщина, а значит и будущая мать. Твоё тело не принадлежит тебе одной. Та, которая не заботится о своём здоровье, не заботится и о здоровье будущих детей. Есть ли для женщины более тяжкий грех?

Она приподняла брови, давая понять, что ждёт ответа.

– Нет, Агафья Викторовна… то есть да… то есть нет, не существует грех…

– Иди уже, – махнула рукой воспитательница. – Я возьму в столовой порцию на тебя.

– Спасибо, Агафья Викторовна. – Я снова склонила голову и заторопилась к больнице, не веря в то, что так легко отделалась. Упала на дорожке, ха! Только такая зануда, как наша Агафья, всю жизнь прожившая в четырёх стенах, может поверить, будто девочка, привезённая из тайги, способна упасть на ровном месте.

Но как оказалось, не только она. Сестра Марья поверила тоже. Она жалостливо охала, пока обрабатывала мне коленки, и костерила всех, кто, по её мнению, был виновен в случившемся. От архитекторов приюта, задумавших такое покрытие для дорожек, до министерства образования, установившего настолько короткие перемены между уроками, что дети должны второпях «сломить голову». В итоге мне даже стало стыдно перед ней за свою ложь.

Из медпункта я вышла с настолько туго перевязанными коленками, что ковыляла вразвалочку, не в состоянии согнуть ноги. Столовая уже наполовину опустела, но Яринка сидела на своем обычном месте, её рыжую голову было видно издалека. Рядом с ней на подносе стоял мой остывающий обед.

– Спасибо, что подождала. – Я неуклюже, боком, плюхнулась на стул, вытянув негнущиеся ноги перед собой.

– Ерунда, – отмахнулась подруга. – Ну что? Чего Агафья от тебя хотела?

Я коротко поведала события последнего получаса, и Яринка заметно расслабилась.