Надин Баго - Время шестых

Кира выпрямилась, хмыкнув, стёрла слезу со щеки.

– Поймём… мы тут-то вшестером не всегда можем похвастать пониманием. Но не в том дело. Ты не… я говорила тебе, зачем вообще полетела.

– Точнее, за кем, – кивнула Анарица, – но…

– Ты не понимаешь! – взорвалась вдруг русская, вскакивая и тыча пальцем в иллюминатор. – Если… если мы правы, и дело во времени, если там время идёт иначе… быстрее… то… то его уже нет! Сколько прошло по подсчётам, а? Двести лет?

– Двести один с половиной год.

– Его уже нет… – Кира резко вдохнула, замерла, сдерживая слёзы. – Моего Саши уже нет, понимаешь.

– Я… ну, я не знаю, что ты чувствуешь. У меня никогда не было парня. Но и на Земле могло бы случиться всякое. А он сам улетел. Он тоже хотел сюда. И… так уж вышло…

– Вышло… Мы оба хотели. Мы оба хотели сюда. Стать семьёй здесь, начав всё с абсолютно нового. Почему, почему я не полетела с ним?!

– Ты не виновата.

– Нет? А кто виноват? Если бы я не осталась. Если б полетела в назначенную нам изначально миссию… я была бы с ним с самого начала. Я бы не застряла здесь!!!

– Кто же знал?

– Кто знал… к дьяволу, – Кира нервно заходила туда-сюда по кабине, – можно было предположить, что в таких миссиях случается всякое. Со мной… с ним… Ты говоришь, я не виновата, но разве стоило то последнее прощание с уже мёртвой матерью всей моей жизни? Жизни с ним? Похороны… всего лишь традиция. Я могла бы попрощаться с мамой и из космоса. Я вообще не прощаюсь с ней: она всегда в сердце. Так зачем? Что, мало трупов я видела, пока училась и работала? Зачем осталась?

– Ты не могла знать, что так будет. Все прочие миссии завершились успешно, – затараторила кенийка. – Ты думала – вполне обоснованно – что задержишься всего-то на полгода. Да и «Скопа» уже летала к Марсу. Ты не виновата. Ты же образованный человек, врач, ты должна понимать…

– Я понимаю, – Кира устало плюхнулась на стул: выгоревшие эмоции оставили совсем без сил. – Головой понимаю, а сердцем – нет. Саша ждал меня. Каково было ему, когда мы пропали? Сколько он мучился в неведении? А я тебе скажу – всю жизнь! Сколько он прожил ещё на Марсе после прибытия? Лет пятьдесят, семьдесят, если повезло. А теперь… поколения сменились. Поколения! – воскликнула она, но без прежнего запала. – Представляешь, если мы попадём туда, – она снова махнула рукой на Марс, – и нам станут рассказывать о первопроходцах, заложивших основы колонии? Халперн, Готуа, Фенцзин, Арора… Жаров… «Известнейший нейрохирург Александр Владимирович Жаров. Основоположник медицинской деятельности на Марсе, наряду с…» – вот так, наверное, будет звучать. Если они там – эти новые аборигены – ещё помнят о первых. А кем там будем мы? И я… всегда будет напоминание, кого я потеряла. Поэтому да, я не знаю, хочу ли, чтоб нас вытащили из этого чёртова пузыря!

– Кажется, у нас всё равно не спрашивают, – Анарица кивнула на иллюминатор. – И, по-моему, ждать осталось недолго. Смотри.

Даже сквозь дымку радиационной защиты различалась облепленная марсианскими машинами переливающаяся прозрачная стенка их кокона. И сейчас сквозь эту стенку просовывался щуп: не слишком длинный, но он, определённо, был внутри, посверкивая бледно-зелёным сиянием.

«Пузырь» не лопнул, но и наглого вторженца не уничтожило, так что через несколько минут ожидания сползающиеся к проколу аппараты потянули в него и свои щупальца.

Скоро до «Скопы» доберутся.

– Надо сказать остальным.

Вслед за словами Киры девушки поднялись и поспешили собирать команду.

***

– Мне кажется, с Грегори что-то творится, – француз несколько нервно почесал длинный нос и подался поближе к капитану, наклонившись в кресле. Они сидели в задней рубке, так сказать, за виски и сигарами. Вернее, сигар тут, естественно, вообще не было, а виски, как и любой алкоголь, Лю Хэн не употреблял, предпочитая всем напиткам какой-то особый зелёный чай. – Лю, вы должны дать этой девочке задание его проверить.

– Эту девочку зовут Кира, Пьер. Она взрослая женщина и великолепный специалист. Прекратите так…

– Ладно – ладно, я ничего такого не имел в виду, – вскидывая ладони, затараторил тот. – Но как врач она и сама бы должна была заметить. Он явно болен. Неужели только я это вижу? Эта бледность… порою он совсем зелёный. И мало ест. И, мне кажется, я слышал, как его тошнило. А если это какая-нибудь инфекция? И мы её тоже подцепим? Я не хочу сдохнуть здесь от несвоевременной диагностики. Аппаратура же позволяет.