Надин Баго - Время шестых

Поверить в такое было абсолютно невозможно.

Все сошлись в итоге на том, что вращается, как юла, не Марс, а они сами – весь комплекс люди-корабль-щит-«пузырь». Вращается, оставаясь субъективно неподвижным для находящихся внутри. Вращается, оставаясь при этом привязанным к плывущей по своей солнечной орбите планете, словно собачонка к хозяину.

Реальное объяснение ускоренного движения пришло к ним через месяц пребывания взаперти. Не подтверждаемое, но единственно разумное объяснение.

Никто и ничто не «вращалось» сверх обычного. Просто шло время.

И шло по-разному в их «капсуле» и вне её.

***

Мысль про время… поначалу астронавты не верили самим себе, предположившим такое. Однако каждый день, каждый час наблюдений добавлял лишнее свидетельство в пользу этой идеи.

Первое: если б до такой степени ускорила движение «Скопа», то они, её обитатели, просто не могли бы этого не почувствовать. Конструкция корабля не была рассчитана на их защиту от перегрузок подобного уровня. Они же воспринимали всё совершенно обычно: самочувствие всех оказалось расчётно стандартным для их полёта, даже несколько лучше ожидаемого – словно на тренировочной базе.

Второе: все приборы, определявшие их расположение относительно звёздно-координатной сетки, указывали, что крейсер стоит на месте, не двигаясь ни на дюйм. Иначе говоря, не фиксировалось вообще какого-либо смещения относительно дальних галактик и пульсаров, относительно Солнца. То есть, если они и летели куда-то, то в жёсткой связке с внешней средой, а не как самостоятельный объект.

Конечно, логичным было предположить, что оборудование – датчики, измерители, фиксаторы и прочее – просто вышло из строя таким вот странным образом, без сигнализации о поломках и без возможности обнаружить, идентифицировать таковые для наблюдателей внутри корабля. Но, стоит повторить, все системы, на взгляд астронавтов, работали штатно. Взять хотя бы снабжение кислородом и прочее жизнеобеспечение: если б они сломались, даже не отобразив такое на экранах сигналами тревоги, то людям подобное не заметить было никак нельзя. В общем, команда предпочла считать «Скопу» полностью исправной и, соответственно, строить свои предположения о происходящем за бортом именно на этом основании.

Третье: визуальные факты.

Понятное дело, с нарастанием оборотов внешнего мира происходящее там невозможно стало разглядеть собственными глазами. Всё слилось в беспрерывное мелькание. Марс за пределами пузыря превратился в своеобразный полосатый красно-коричневый волчок, на котором нельзя было различить ни построек, ни крупного рельефа, не говоря уж о текстуре поверхности. Просто матовый крутящийся шарик-вихрь, со временем немного меняющий цвет полосок – вот и всё.

Но у них были не только человеческие глаза.

Крейсер нёс пусть не слишком большое, но достаточное количество оптики, чтобы сделать сколько угодно снимков и видео. Статические картинки не давали почти ничего – внешнее вращение оказалось слишком быстрым для них. А вот видеофайлы легко получилось замедлить, разбив на сегменты с программным достраиванием промежуточных кадров для увеличения их количества. Потом итоговые снимки сопоставляли по дням, по неделям. Результаты такой обработки более чем однозначно, хотя и не с кристальной чёткостью, демонстрировали изменения, происходящие на Красной планете и вокруг неё.

Поликупола росли, словно грибы после дождя. Сперва расширяя Центральную аллею, превращая экватор в гигантское зелёное поле. Потом дальше, всё ближе и ближе к полюсам, обручами поясов по параллелям и концентрическими кругами между ними.

Новые орбитальные платформы поднимались ввысь, как цветки подсолнуха, наводясь на свет Солнца, и тут же обрастали лепестками кабин лифтов, бегающих туда-сюда, к поверхности и обратно.

И корабли… десятки, потом сотни кораблей, курсирующих между планетами – к Марсу они прибывали со всех сторон – кораблей, подобных теперь роящимся насекомым, столь много их стало. Не единичные миссии, а рядовой транспорт (обыденность этого потрясала узников, почти первопроходцев на момент своего старта с Земли).

Многие рейсы, очевидно, везли людей, переселенцев, но ещё больше – целые колонны – тащили воду, вернее, громадные ледяные глыбы, вероятно с Европы и Ганимеда, а, возможно, и Энцелада. На корпусах крупнейших космолётов можно было разглядеть символы, предположительно, Юпитера и Сатурна, а ещё пояса астероидов.