Игорь Белладоннин - Идентификация лукраедки

– Ничего, ничего, вы мне не очень мешаете. А хотите реально помочь – позовите кого-нибудь из охраны.

Да они уже тут как тут – друзья, всегда готовые прийти на выручку в трудную минуту.

«Кстати, его дерьмо считается целебным, – усмехается Лукраедка Первый. – Если маску сделать с его дерьмом – кожа помолодеет лет на пять сразу».

«Чо, правда, что ли?» – вскидывается она.

«Двести евро за порцию».

«А сколько в порции?»

«Сколько бог в этот раз пошлёт».

Кормите меня лучше, сволочи, – и будет вам больше порций. Готов хоть всех землян осчастливить! Даёшь эксперимент с экскрементами?! Даю. Скороговорку. Держи.

«Я вам не наскучила своей болтовнёй?»

– Да нет, чирикайте, чирикайте, вы будете мне вместо птичек, которых меня лишили. А их, бедняжек, лишили меня: им ведь тоже не всё равно, перед кем чирикать.

Я просыпаюсь от горячего поцелуя в губы и сразу, даже во тьме, понимаю: это она. «Я спряталась, – шепчет Хохотушечка, – я дождалась, пока все уйдут».

– Приходи лучше завтра.

Сегодня я снова жду Богородицу, и мне бы не хотелось вас сталкивать лбами.

Назавтра она приходит на повторный приём, за новой порцией снадобья, но и вида не подаёт, что была со мной ночью. Боится Глаза, понимаю я.

Вот там Глаз – в потолке. Он, Глаз, за мной наблюдает, а я наблюдаю за ним. Интересно, видит ли он Ник-Сона, Польскую Милицию и прочих? Вряд ли. Их даже я не всегда вижу, обычно работаю с ними, так сказать, виртуально в голосовом режиме, хотя могу, при случае, и на ковёр вызвать.

Сегодня я буду апдейтом Распутина. Для вхождения в образ я не чищу зубы, не причёсываюсь, не бреюсь. Я плотоядно улыбаюсь, когда ко мне подкатывает очередное головоногое. Иди сюда, милая! Не бойсь, не бойсь. Ещё неизвестно, кто из нас должен больше бояться; если б ты могла видеть себя изнутри так, как я тебя вижу, ты бы просто обдристалась от ужаса и в придачу навсегда осталась заикой!

Но что-то у них опять там стряслось. Мне явлен голубоглазый блондин, который органически смотрелся бы в эсэсовской форме, но нынешние лукраедки делают карьеру в другой конторе – и потому он носит синий костюм с маленьким таким значком на лацкане пиджака. Блондина интересует, что случилось с каким-то там Никаковским. Исчез Никаковский, исчез бесследно. Его похитили? Где его держат? Или он сам куда-то навострил лыжи?

А теперь уже я допрашиваю блондина. Мне надо понять, чем сгинувший так Родине/истории ценен. Он казначей региональных или отраслевых финпотоков? Особо ценный сексот? Двойной – тройной – четверной агент? Какие у него были мотивы исчезнуть?

Но расколоть обладателя значка – задачка не из простых. Никогда не знаешь, лжёт такой или нет. Обычно лжёт, но иногда и не лжёт, иначе всё было бы слишком просто. Ну и я тебе скажу полуправду, вернее, только правду, но далеко не всю, чтоб ты и впредь пребывал в тонусе.

Ой, какая же противная морда! Хотя, наверное, ему-то противным кажется как раз моё личико. Начинает с наезда, как это часто водится у таких морд.

«Ну вот что, Сигизмунд Батькович…»

– Зовите меня просто Мудя.

«Я одно не пойму: вы хиромант или астролог?»

Уязвить пытается.

– Я уникум.

«Уникум?»

– Один я такой. На сто сорок миллионов с хвостиком. А может, и на семь миллиардов или ярдов, как у вас там говорят, когда пилят по-крупному.

«Даже так?»

– Вот именно. В оставшиеся восемь минут я могу продолжить рассказывать о себе, а могу поделиться эксклюзивом о вас и о вашем будущем. Вам выбирать.

Я не поверил своим ушам: он выбрал себя! Он имел шанс заглянуть, хоть и на чуть-чуть, в бездну – в Меня, но его больше заинтересовала банальнейшая судьба зауряднейшего из лукраедок.

А этот какой-то прям весь из себя грозный и с ходу огорошивающий своей эрудированностью.

«Катрены не пишете? – спрашивает он сурово и продолжает допрос, даже не дав мне ответить. – Почему?»

Надо же – лукраедка, а знает такие слова! Или моего досье начитался?

– Отчего ж не писать? Пишу на заказ, тысяча евро – строчка.

Но он, похоже, не слышит меня.

«Учи́тесь! У нас так: кто не умеет – тот учится!»

У нас – это где? А где у нас умеют и любят допрашивать? Да ещё и поучать при этом? Славное, должно быть, местечко.

– А кто не учится – тот не ест. Поэтому я и хотел бы поучиться у вас. Сие возможно?

«Да что ж – учитесь, я не жадный», – хмыкает он – и сразу становится не таким уж и грозным.

А я могу его в ответ научить хокку писать – я ведь ещё тот хоккуист. Но пора звать помощников. Крокодайло, как обычно, не дозовёшься. Ник-Сон! Как будто мысли мои читаешь. Молодец, благодарность в личное дело!