Максим Скрынник - За куполом

Осознав бессмысленность своего занятия, девушка покосилась на своих разговорившихся коллег.

– Все дело в том, что я не обычный математик, – говорил мужчина, сидевший диагонально по отношению к Мерве, самый молодой, если не считать Абигейл. Малколм Рейнольдс. Он сел в вертолет последним и уже, едва успев пожать пассажирам руки, живо говорил с профессором Райтом. – МРТ-исследование моего мозга показало, что он создает прочные нейронные связи отделов, отвечающих за образы чисел и математических обозначений с эмоциональными образами. Нечто вроде автоматических мнемонических правил. А как известно, мозг лучше справляется с задачами, в которых эмоционально заинтересован, нежели в полностью абстрактных.

– Для вас математика – понятие филогенетическое, тогда как для всех нас – онтогенетическое, – отвечал ему Райт. Этот разговор начал он, первым узнал Рейнольдса, сказав, что читал о нем. Малколм был номинирован на Нобелевскую премию по физике, и профессор сделал ему комплимент, что он слишком молод для таких достижений. – Можете привести пример?

– Ну, скажем, цифра девять видится мне очень больших размеров, а шестерка, наоборот, маленьких. Та инопланетная штука нависает надо мной тяжелой девяткой, ее серые пузатые бока прямо олицетворяют размер. Это чувство нечто вроде синестезии. После длительных вычислений я зачастую могу впасть в депрессию или же в эйфорию.

– Вы очень творческий математик.

Рейнольдс раскраснелся от его слов. Он смущенно запустил ладонь с растопыренными пальцами себе в волосы, проведя ею ото лба до самого затылка, а после задержав на шее. Волосы сразу вернулись в прежнее положение благодаря непослушной кучерявости. Опустив руку на колено, он на секунду взглянул на Абигейл.

– А вы, значит, из Англии? Ну, ваш акцент…

– Да, я из Оксфорда. У меня научные степени…

– Стойте! Не говорите! – прервал его Малколм. – Держу пари, вы – биолог.

Мерве почувствовал, как встрепенулась Абигейл. Теперь за диалогом она наблюдала с большим интересом.

Райт был старше всех, Аарон дал бы ему около шестидесяти. Старость только недавно начала наваливаться на его организм: седые волосы все еще перемешивались с темными. Последние слова Малколма заставили его удивленно поднять бровь.

– Ну, понимаете… – пояснил математик. – Кто вы, я знаю, потому что иногда вынужден смотреть телевизор, – он смотрел на Аарона. После чего вежливо указал ладонью на Натана Фокса, который сидел напротив репортера, и усмехнулся. – Вас выдала прическа. Вы – человек ООН.

Фокс вальяжно улыбнулся, как улыбается хозяин дома, над которым подшутили. Мерве уловил смешок Абигейл.

– А вы, мисс, – математик повернулся к Абигейл, сидевшей лицом к нему, и проговорил заигрывающим тоном: – Я готов спорить, социолог.

И в ожидании реакции он пристально следил своими карими глазами за девушкой, пытаясь, вероятно, ее смутить. Она же не только выдержала его взгляд, но и склонилась ближе к нему, опираясь локтями на свои колени.

– Что ж, мистер Рейнольдс, – проговорила она с хитрой улыбкой на лице. Рыжие волосы и курносый нос сделали ее и вовсе похожей на лисицу. – Мы все глубоко поражены вашей дедукцией и логикой! Вы действительно гениальный математик, но не могли бы вы объяснить, как вы поняли, что я социолог?

– Один из профессоров моего университета был в числе претендентов на вашу должность. Меня утвердили в команду в первые же дни, тогда как его держали в неизвестности до вчерашнего дня. Это говорит о том, что Комиссия по контакту считает социолога не слишком нужным нашей команде. Выбор остальных понятен: журналист для освещения всего этого в СМИ, политик для установления дипломатии, биолог, чтобы узнать об анатомических особенностях инопланетян и рассказать им о наших, а также математик. Он нужен на случай, если наш дипломат не сумеет установить с ними диалог по причине их абсолютного языкового, психологического или культурного отличия. Тогда я попытаюсь показать им наш разум с помощью математики – константы Вселенной. Дважды два равняется четырем как у людей, так и любых других существ, с любыми культурными традициями и философскими взглядами. А для чего нужен социолог?

– Их общественное устройство наверняка отличается от нашего в силу своей развитости. Нам необходимо его проанализировать, чтобы почерпнуть у них то, что мы сможем внедрить у нас. Не исключено, что их социальная система близка к утопической, а может, даже и является таковой.