Энн Леки - Она велит, я повинуюсь (ЛП)

Семь-Сверкающих-Истин переместился туда, где стоял Ее-Дыхание-Объемлет, а аббат все еще не снимал руки с плеча мальчика, и пал перед ними на колени.

— Возрожденный! — воскликнул он. — Я должен был прислушаться, к тебе и аббату равно! Пожалуйста, прости меня!

Кефаль Бренд и губернатор Хариме озадаченно переглянулись.

— Брат Семь-Сверкающих-Истин, — пояснил аббат, — полагает, что Ее-Дых... Кефаль Ареш — реинкарнация святого Пусть-Ее-Веления-Станут-Зеркалом-Твоего-Сердца.

Кефаль Бренд фыркнул.

— Мне стоило бы испросить твоего благословения перед игрой, — продолжал Семь-Сверкающих-Истин. — Мне следовало бы испросить благословения Она-Велит-Я-Повинуюсь.

Он схватил руки Ее-Дыхание-Объемлет и поцеловал их. Ее-Дыхание-Объемлет смутился.

— Я поклялся, что вверю себя Ее воле, если бы даже и ценою собственной жизни, — сказал Семь-Сверкающих-Истин. — И если я отступлю от этого обета, значит, моя вера была притворством. Перенесите новую церемонию на следующий матч.

— Вы уверены, брат? — спросил губернатор Хариме. — Никто не станет вас упрекать.

— Не станет, — торопливо подтвердил Ее-Дыхание-Объемлет.

— Нелегко понять волю Богини, — молвил аббат. — Мы все делаем лишь то, что в наших силах.

— Она велит, — сказал Семь-Сверкающих-Истин. — Я повинуюсь. Сестра поймет.

— Да, — подтвердила Окончательное-Правосудие, не моргнув глазом.

Сестра Окончательное-Правосудие убила Семь-Сверкающих-Истин так же, как справлялась с любой работой — уверенным и точным движением.

После этого аббат с Ее-Дыхание-Объемлет направились в сторону линии Голубой Лилии, а за ними следовали монахи среднего и заднего кортов, неся тело Семь-Сверкающих-Истин. Ее-Дыхание-Объемлет не мог выдавить ни звука, пока не миновал линию. Кровь Семь-Сверкающих-Истин еще не засохла на его мантии. Ему хотелось сорвать с себя одеяние, стереть из памяти картину Семь-Сверкающих-Истин, неловко оседающего вперед, пока Окончательное-Правосудие сжимает руками его голову.

Он пересек линию. Кефаль Бренд, ожидавший там, горько сказал, обращаясь к Должен-Ли-Я-Один-Избежать-Смерти:

— Неважно, что происходит, пока получаешь то, к чему стремишься.

Ее-Дыхание-Объемлет спустя омерзительный миг понял, что Кефаль Бренд говорит о себе, а не о Семь-Сверкающих-Истин.

— Все мы порой так думаем, — согласился аббат невозмутимо. Как он спокоен! А ведь Должен-Ли-Я-Один-Избежать-Смерти выиграл три игры, трижды совершил то, что сейчас проделала сестра Окончательное-Правосудие.

— В других же случаях — не так. Я пошлю вам иконы, дабы вы в отшельничестве могли возносить им молитвы. Иконы святого Семь-Сверкающих-Истин-Что-Сияют-Подобно-Солнцам и Она-Велит-Я-Повинуюсь.

Он покосился на Ее-Дыхание-Объемлет.

— Губернатор, полагаю, вас не стоит дополнительно поощрять к вознесению молитв Она-Велит-Я-Повинуюсь?

Ее-Дыхание-Объемлет задумался о подслушанных переговорах, о святом Пусть-Ее-Веления-Станут-Зеркалом-Твоего-Сердца, которого утопили прежде, чем тот успел рассказать преемнику, что самая секретная келья монастыря в действительности прослушивается. Об аббате, который наставлял его, как знание того, что неведомо другим, обязательно дает преимущество. Подумал он и о сестре Окончательное-Правосудие, о ее сильных руках, запахе кожи, о ноже в ее руке, о Семь-Сверкающих-Истин... нет, не надо... о том, как ее голос в его ухе предупреждает насчет аббата. Я помогу тебе, чем смогу.

— Нет, аббат, — сказал он. — Не стоит.