Анна Семироль - Одержизнь

– Её не обойти, веснушка.

– Почему? Она же не круглая. Потому что Второй и Третий круг – это вообще не круги! Значит, у неё есть концы.

Жиль задумывается. Ну да, название «круг» – условное. Скорее, полукруги. Круг – это Ядро и его стена. Третий круг – большая капля, узкой частью уходящая к морю. А Второй – маленькая капля, площадью в каких-то пару квадратных километров. И между ними стена, которую реально обойти, если только…

– Ну есть же концы? – требовательно переспрашивает Амелия.

– Есть. С одной стороны стена на двести метров уходит в море. И обогнуть её можно только на судне. Или на лодке. А лодок в Азиле мало. Да и береговая охрана поймает и по ушам надаёт. Они строгие.

Амелия вздыхает, переползает на четвереньках к Жилю под бок, устраивается поуютнее.

– А что с другого конца?

– Орб. Широкое обрывистое место с быстрым течением и омутами. А ещё там сети расставлены. И если кто рискнёт вплавь перебраться – запутается и утонет. Или по ушам получит от береговой охраны, если доплывёт.

– Зачем так сделали, Жиль?

– Чтобы все ходили через ворота, – скучно отвечает он и кончиком пальца касается малышкиного носа.

Амелия что-то тихо напевает, убаюкивает. Время течёт медленно, со стороны моря тянется вереница дождевых облаков. Жиль рассматривает их, видит то полузнакомый профиль, то раскрывающиеся в вышине цветы, то плывущих в толще морской воды рыб. Веки тяжелеют, сон крадётся на мягких лапах…

– Проснись. И расскажи, что ты видишь, когда закрываешь глаза.

Небо. Серые тучи от края до края. Как бетонная стена вокруг тюрьмы, перед которой он только что стоял.

– Невидимок, – отвечает Жиль одними губами. – Я же говорил тебе.

Девочка тоже смотрит в небо.

– Там что-то есть. По ту сторону облаков. Поехали скорее домой.

Всю обратную дорогу Амелия молчит и, лишь когда велосипед выезжает из-под арки пропускного пункта, просит:

– Давай проедем мимо дома папы? Только ты не останавливайся, пожалуйста.

Жиль пожимает плечами, нажимает сильнее на педали, пуская велосипед в гору.

«Зачем ей туда? Она же отца боится до слёз, – думает парнишка, прислушиваясь к мерному сопению Амелии за спиной. – Суд запретил ему к ней приближаться, но вдруг он выбежит и нас догонит? Тьфу, глупость, конечно. Он под домашним арестом, не выбежит. Вон охрана у ворот стоит».

Чем ближе он к роскошному особняку на вершине холма, тем сильнее цепляется за него девочка. Жилю становится её жалко.

– Слушай, может, домой поскорее? Сама же просила.

– Я просто хотела посмотреть, там ли зверь, – шёпотом отвечает Амелия, выглядывая из-за его спины. – Но я не вижу.

– Давай в другой раз посмотрим, а?

Не дожидаясь ответа, он разворачивает велосипед и уезжает в сторону их дома на восточной окраине Ядра. Всю дорогу девочка оборачивается и с тревогой смотрит в небо над особняком Каро.

– Это не за тобой, папа, – тихо бормочет Амелия. – Не за тобой…

Ливень накрывает Азиль после заката. Прямые холодные струи яростно долбят по крышам, молодой листве и первым цветам, словно пытаясь сшить небо с землёй. Орб вскипает, разбуженный стихией, мечется в берегах, бросается на опоры мостов, ворочает камни на пляжах, треплет за тонкие косы-веточки молодой лозняк. Дороги превращаются в ручьи, поля вокруг города – в жидкую грязь. На окраине Третьего круга ливень подтачивает ослабленный синим льдом заброшенный дом, и тот с грохотом рушится, погребая под завалом арку КПП, соединяющую сектора, и часть бетонной стены.

Поздним вечером порывом ветра в комнате Амелии распахивает окно, и девочка, разбуженная шумом и холодом, испуганно зовёт мать. Вероника открывает глаза, осторожно высвобождается из объятий спящего Ксавье Ланглу, накидывает пеньюар и торопится в комнату дочери.

– Мама, мам, там наши цветы смывает, – горестно сообщает девочка из-под одеяла. – И на чердаке ходит дождезверь.

Вероника закрывает окно, проверяет надёжность задвижек, целует Амелию в лоб.

– Это просто весенний душ для всего города, – успокаивает она дочку. – Бог поливает мир, чтобы всё лучше росло. Цветы не смоет, не бойся.

– Людей же иногда смывает, – сонно бормочет Амелия, закапываясь в подушки.

– Не в этот раз.

– А где Жиль?

– Спит в своей комнате. А по чердаку гуляет Миу-Мия, вот.

Вероника присаживается на край дочкиной кровати, Амелия кладёт руку поверх одеяла, и мама поглаживает её. Проходит несколько минут, и девочка снова засыпает. Вероника спешит обратно в спальню, но свет из коридора на первом этаже заставляет её бегом спуститься по лестнице в прихожую.