Андрей Снегов - Оранжевый меч. Скрижали небес. Книга вторая

В разлинованном голубыми струнами пространстве зверь напоминал огромного хорька или ласку. Его шея была украшена встопорщенными острыми иглами, которые светились от наполняющей их Силы и пульсировали в такт с довольно большим Ядром. Хорек дважды ударил себя по бокам длинным тонким хвостом и сомкнул челюсти на деревянном брусе. Зубы высекли алые искры, но не причинили клетке никакого вреда. Желтые глаза с огромными черными зрачками, казалось, смотрели только на меня, зверь неистовствовал и продолжал вгрызаться в защищенное заклинаниями дерево.

Я вернул обычное зрение и заметил, что к хорьку метнулись три полупрозрачные тени. Воины взлетели прямо из седел, хотя это противоречило всем законам физики, и оказались на крыше. Над головой загремели их тяжелые сапоги, а в полутьме сверкнули лезвия обнаженных мечей. Фургон, раскачиваясь, несся по узкой лесной дороге, но бойцы уверенно приближались к огромному зверю и двигались так, будто крались не по прутьям ходящей ходуном клетки, а по ровной земле.

Внимание животного переключилось на троицу атакующих. Хищник зарычал, встопорщил иглы по всей длине хвоста и махнул им, мгновенно развернувшись на одном месте. Я бы не успел на такое отреагировать, но воины синхронно подпрыгнули, а Эван взмахнул светящимся клинком. По барабанным перепонкам ударил истошный визг зверя – кончик его хвоста, извиваясь, упал в клетку и вызвал немалый переполох среди аборигенов.

Хорек бросился в лобовую атаку с неимоверной быстротой, он буквально размазался в воздухе и проявился уже у переднего края клетки, держа в сомкнутых челюстях одного из помощников Эвана. Другого он могучей лапой прижал к прутьям, и нас обдало горячими брызгами крови.

Главарь бандитов атаковал хищника со спины. Он отрубил покрытый иглами хвост до самого основания, схватился за брус и повис на боку клетки. Ласка завизжала как недорезанная свинья и закружилась волчком. Желтые глаза пылали злобой и светились в вечерней полутьме как два ярких фонаря.

Я наблюдал за сражением, затаив дыхание и страстно желал победы своему пленителю. Я чувствовал, что хорек намного сильнее и хитрее побежденного панта, и без опытного воина против этого зверя у нас не было шансов.

Широкая лапа ударила по клетке в то место, где только что висел Эван. Он переместился ниже, и я видел его спокойное лицо прямо перед собой. На его устах возникла безумная улыбка, бандит подмигнул мне и, оттолкнувшись от прутьев, взвился в воздух.

Хищник отреагировал на маневр Эвана, как кот на летающую над ним муху. Он зарычал, встал на задние лапы и яростно засучил передними, выпустив длинные острые когти. Эван приземлился на край клетки за колючей спиной и с размаха ударил зверя мечом. Острая сталь со скрежетом вошла в защищенное игольчатой броней тело и перерубила позвоночник. Пространство наполнил оглушающий предсмертный вой, и на нас полилась густая, пахнущая железом кровь.

Зверь умолк, тяжелое мертвое тело завалилось набок и с глухим стуком рухнуло вниз. Эван в два прыжка пересек крышу клетки, запрыгнул на обезумевшего от страха вожака бафов и ухватил его за рога. Быки начали замедлять ход, и через пару минут фургон остановился.

Оставшийся в одиночестве главарь работорговцев молча проследовал назад по дороге и вскоре вернулся, разглядывая большую оранжевую сферу, мерцающую в его ладони. Довольно улыбаясь, он спрятал ее в поясную сумку и с места запрыгнул в высокое седло.

Фургон медленно покатил вперед, и все пленники вновь заняли свои места согласно купленным билетам. Аборигены – впереди, а мы с Элис так и остались сидеть посреди клетки. После нападения хищника стало понятно, почему местные предпочли сгрудиться в тесную кучу поближе к запряженным бафам.

Повозка, скрипя колесами, продвигались по лесной дороге, и о случившемся напоминало лишь бешеное сердцебиение и пот, обильно выступивший по всему телу.

Лес закончился неожиданно, и вдоль дороги потянулись поля с редкими домишками, в окнах которых горел тусклый свет. Мы проехали еще несколько километров и свернули вправо у самой городской стены. Вечерний полумрак мешал разглядеть Гаросс в подробностях, но городом его можно было назвать лишь с натяжкой. Он был самой обычной, обнесенной бревенчатым частоколом деревней.

– Подъем! – прокричал Эван и остановил нашу процессию у небольшой развалюхи.

Дверь клетки открылась, и я снова оказался в оковах неподвижности. Эван залез внутрь, взвалил меня на плечи и с легкостью спрыгнул на землю. Он сделал несколько шагов к дому, поднялся на скрипучее крыльцо и громко постучал кулаком по болтающейся в петлях двери.