Вера Волкова - Поэты Колымы. Сборник произведений

Сейчас ты красавец на Дальнем Востоке,
Красуется в центре твоём Божий храм,
По улицам мчатся машины в потоке
И ты с каждым годом приветливей к нам.

Всю жизнь ты нам светишь в мороз и туман,
Не только огнями домов и причалов.
Согретый сердцами людей Магадан,
Российской восточной землицы начало.

Сегодня я был на могиле отца,
Там птицы поют, зеленеет трава.
Рассветы там каждое утро встают,
Туда очень близкие люди идут.

Идут, чтобы вспомнить былые деньки,
Когда вместе жили и вместе росли.
И я, отдавая почесть свою,
Пришёл посидеть на могилку твою.

Ты про́жил немного, любимый отец,
Как трудно поверить, что жизни конец.
Друзья, приходя, повторяют наказ:
«Ну, что ж, Николаевич, жди теперь нас».

Ты смелым был, сильным, учил ты всегда:
«Не бойся, сынок, никого никогда.
Будь честным, ни в чём не желай людям зла
И люди желать тебе будут добра».

Природу любить приучал ты меня,
Всегда повторял до последнего дня:
«Вот кончишь учиться, приедешь ко мне,
Пойдём с тобой в лес, посидим в тишине,
Посмотрим, как дышит весною земля,
Проснувшись от зимнего долгого сна».
Бывало, придут мужики с просьбой в дом,
Всегда им поможешь, расскажешь ладом.
И гордость была у меня за отца,
Что пользу он всем приносил до конца.

Теперь ты лежишь здесь в могиле сырой,
Но память твоя будет вечно со мной.
Наполнив стакан, поминая любя,
Я эти сто грамм пью, отец, за тебя.

В тысячный раз стою́ опять на берегу,
Мой слух пронизан вновь морским прибоем
И взгляд свой долго оторвать я не могу,
Любуясь северным, седым Охотским морем.

В лицо порывистый мне дует мокрый ветер,
Сверху свинцовый опускается туман
И где-то там, у горизонта на просвете,
Я вижу чаек, вдаль летящий караван.

Пропитан воздух дымом и ухой,
Морской капустой с запахами йода.
Нам очень редко выпадает здесь, порой,
Для отдыха хорошая погода.

Вершины гор заснеженных в тумане
Вдали белеют, словно парусник плывёт.
Они скрываются всегда при урагане,
Который часто нам циклон преподнесёт.
Обрывистые скалы над водой
Нависли, словно чудища морские.
Они омытые то ветром, то волной,
И сотни лет назад были такие.

Холодные, серые волны вдали
Шумят, меж собою споря,
А где-то вдали бороздят корабли
Просторы Охотского моря.

По безлюдной зимней улице холодной,
В поисках ночлега и еды,
Плёлся пёс, весь подранный, голодный,
Оставляя красные следы.

Скоро ровно год, как был он брошен
Тем, кто улетел на «материк»,
При котором сыт был и ухожен,
И ложился спать на половик.

А теперь ни дома нет, ни крыши,
Он познал и голод, и мороз.
А ночует там, где бродят крысы
И кусают иногда его за нос.

Часто вспоминает как годами
Он квартиру честно охранял
И хозяина весёлыми глазами,
Чуть виляя хвостиком, встречал.
Как любил он, выбежав из дома,
Брошенную палочку искать.
В клочья мог порвать любого,
Кто пытался на хозяина рычать.

И казалось ни конца, ни края
Дружбе той не будет никогда,
Но видать судьба собачья злая,
Разлучила его с другом навсегда.

До сих пор пёс не поймёт, за что же
Вынес друг ему свой приговор,
По которому он должен быть ничтожен
И бежать по жизни словно вор.

Нам бывает больно и обидно
Видеть подлость и предательство друзей,
Но бог с ними, пусть им будет стыдно
И проклятья в след летят от всех людей.

Далеко на Севере далёком,
Где пурга людей сбивает с ног,
Возле речки, в домике убогом
Живёт бродяга, оттянувший срок.

Часто тот бродяга выпивает,
Прожигая жизнь свою, судьбу.
Так напьётся иногда, бывает,
Что попасть не может он в избу.
Когда пьёт, тогда он вспоминает
Как ни за что попал на Колыму.
В памяти вдруг сразу оживает
Тот конвой, что вёл его в тюрьму,

Тех этапов долгие скитанья,
Где нередко смерти был приход,
И тех дней мучительных страданья,
Когда в Ванино грузился пароход.

Как сжимал их в цепкие объятья
Солнечный далёкий Магадан,
А они, обнявшись словно братья,
Выносили умерших от ран.