Евгения Ру - Эпидемия. Выжить

«А у него красивые глаза», – подумала я, хотела спросить не японец ли он, судя по имени, но не осмелилась. Мне не хотелось, чтобы он уходил, его присутствие наполняло меня теплом, как яркое солнце, заглянувшее в комнату в морозный день.

Доктор ободряюще похлопал меня по руке и поднялся. Теплое прикосновение его мягкой ладони взволновало меня. Я проводила его взглядом и когда дверь за ним закрылась, я устроилась поудобнее, натянула одеяло до подбородка и погрузилась в сон.

Тусклый свет матовой лампы пробирался из коридора через стеклянную часть двери и едва освещал мою маленькую палату. Интересно, сколько сейчас времени? Я подняла руку, но забыла, что часов на ней не было. Сняли, или я вышла на улицу без них, не могу вспомнить. Я села в кровати и огляделась, куда могли положить мои часы. Краешек поясной сумки торчал из-за дверцы белой прикроватной тумбы. Протянув руку, я вытащила сумку и звук захлопнувшейся дверцы, разрезал висящую тишину, заставив меня вздрогнуть. Что-то неясное и тревожное чувствовалось вокруг, какая-то не уютность, или мне просто так казалось из-за темноты, заполнившей большую часть моей палаты.

Мне вдруг захотелось уйти отсюда, не дожидаясь утра, и доспать остатки ночи дома, в своей кровати под любимым пуховым одеялом, которое мне подарил брат два года назад, пообещав, что оно согреет меня даже в сильный мороз.

Я спустила ноги с высокой кровати, но до пола не достала. Где же мои кроссовки? Не идти же мне опять в носках по холодному полу. Я осмотрелась, на стуле висели аккуратно сложенные джинсы и футболка, но нигде не видно моей обуви. Нехотя, я сползла на пол. Холодно. Переодеваюсь. Пытаюсь размять отекшие непослушные пальцы, поэтому долго вожусь болтами на джинсах. Моя поясная сумка с ключами, документами и, о, чудо, мобильником. Полностью разряженным и бесполезным. Посмотрев на темный экран, со вздохом кладу его обратно в сумку и машинально застегиваю ее на поясе. Кроссовки я так и не обнаружила, видимо, забыли их принести.

Стальная сетка пустой кровати напротив поблескивала в ярком свете луны. Я подошла к окну, отдернула занавеску и полностью раскрыла его. Ночной воздух обдал меня прохладой и, закрыв глаза, облокотившись на широкий подоконник, я с наслаждением сделала несколько глубоких вдохов. Второй этаж. Одинокая береза недалеко от окна, а внизу какие-то картонные коробки, разбросанные вокруг, и горка свежей земли для клумб, в которой тут и там сиротливо торчали кустики чахлых цветов. Левее дорога, идущая от темных ворот к серому одноэтажному зданию с козырьком «Приемное отделение». Тусклая лампа безуспешно пыталась осветить деревянную входную дверь, ступени и длинный пандус сбоку. Через забор-решетку напротив моего окна я видела темную улицу, пустую дорогу, уходящую в темноту, и несколько спящих машин, припаркованных вдоль тротуара, подсвеченных фонарями. Недалеко маячила одинокая автобусная остановка, за ней какой-то пустырь и выросшие высотки вдалеке, облепленные со всех сторон ярко горящими огнями.

Полная луна залила все вокруг холодным светом. Ночной город жил и шумел где-то вдали, но здесь я ощущала себя скитальцем, заблудившемся в каком-то беззвучном мире.

Я подошла к двери. Через стекло виднелась пустая часть коридора. Я потянула ручку на себя, но дверь не поддавалась. Я нажала сильнее и, скрипнув, она выпустила меня наружу. Так неуютно я себя еще не чувствовала. Свежевыкрашенные стены, старая полуразбитая стремянка с гнутыми ступенями, затоптанные метры скомканной прозрачной пленки, призванной укрыть пол, но так и не справившейся с этой задачей. Из стен, будто чьи-то щупальца, свисают провода, отбрасывая длинные смазанные тени, неподключенные светильники отдыхают в коробках. Моя палата находилась почти в самом конце крыла. Я сделала несколько осторожных шагов на цыпочках мимо пустой закрытой палаты, чьего-то будущего кабинета с пустой табличкой и подошла к двери, ведущей на лестницу. Куда я и хотела пойти, но остановилась в раздумье, в одних носках без обуви я далеко не уйду. Возможно, тут на посту лежит чья-то дежурная пара рабочих шлепок? Я решила их поискать и развернулась, подошла к большому полукруглому столу. Здесь валялись какие-то бумаги, недопитый чай в кружке успел покрыться пленкой, а засохший чайный пакетик прилип к поверхности стола. Определенно, за этим столом ни днем, ни вечером никто не работал. Я просмотрела содержимое ящиков стола, нашла какой-то детектив в мягкой обложке с причудливым рисунком, ручки и толстую пачку белоснежных листов, чай в пакетиках и остатки поломанного печенья. Ничего интересного для меня. Прошла дальше по коридору вдоль темных палат, из чьих стеклянных дверей луна прорывалась в темный коридор, пытаясь осветить мой путь. Я толкнула дверь в сестринскую, закрыто. Никого не найдя, я уже хотела вернуться в палату, но как только подошла к ней, поняла, что не засну, а просто лежать, рассматривая потолок, мне не хотелось и я решила спуститься на первый этаж на пост к той ласковой медсестре. Может быть, она угостит меня горячим чаем или мы просто поболтаем. Я вернулась к двери, ведущей на лестницу, она бесшумно открылась, и я сделала шаг. На мое удивление лестница была чисто вымыта, никакого намека на ремонт, только в пролете, прислонившись к стене, стояли две высокие картонные упаковки. Я тихо спустилась на первый этаж и хотела уже толкнуть дверь, ведущую в коридор, как застыла на месте. Из-под нее струился яркий свет и слышались чьи-то шаги. Я замерла. Кто-то ходил по коридору, приближаясь и удаляясь от двери, за которой я притаилась в нерешительности. Мне бы уйти тогда и вернуться в палату, залезть под теплое одеяло и накрыться им с головой, но я продолжала стоять. Я услышала чей-то грубый голос: