Александр Шкут - Путешествие по небесной России

Захлопнувшаяся подъездная дверь оставила молодого человека наедине с практически непроглядной белой пеленой – видимость составляла от силы пять метров. Никогда в жизни владивостокец не видел такого насыщенного тумана: ни очертаний тебе двора, ни окон этажей выше второго! Он достал сигарету и закурил.

На работу можно было не спешить, поскольку ещё час назад секретарша сделала массовую телефонную рассылку сообщений о том, что в офисе всех сотрудников станут ждать лишь тогда, когда туман рассеется: из-за него городские власти полностью остановили движение общественного транспорта и, как обычно, перекрыли огибавшую сопки трассу между Седанкой и Тихой (районами Владивостока. – Прим. автора ). Обладатели же личных авто рисковать своими железными конями не спешили сами – на владивостокских подъёмах и спусках при почти нулевой видимости самоуверенность являлась опасной вдвойне, если не втройне. Приморским водителям ещё крупно повезло, что на улице стоял июнь, а не зима с её обледенелыми дорогами, окутывавшими заснеженные холмы.

Выпускавший струи дыма Андрей и в обычные дни не рвался на работу, а уж в свете случившегося катаклизма – тем более. Работа была для него рутинной, не интересной и, само собой, не любимой. Отучившись на архитектора, после чего отслужив год в армии, достойного места вчерашний выпускник не нашёл: ни в творческой стезе, ни в денежной. Когда же подвернулась возможность на время попробовать себя в продажах материалов для крупного строительства, молодой человек, махнув рукой, устроился. Возведение объектов инфраструктуры на Дальнем Востоке России, приуроченное к саммиту Азиатско-Тихоокеанского сотрудничества, сулило немалый доход, ведь государство решило прилично раскошелиться и с истинно русским размахом провести встречу мировых лидеров на острове Русский (острове, соединённым с южной частью Владивостока Русским мостом. – Прим. автора ). По её завершении Андрей, однако, из новой профессии не ушёл: обвыкся, потерял былой энтузиазм, стал тяжёл на подъём, а проще говоря – именно с той поры взялся часто лениться.

То ли дело курение – для него всегда находились силы: глубокой ли ночью или, как в этот день, спозаранку, когда пальцы, казалось, держали бездымную сигарету. Белые струившиеся потоки полностью сливались с туманным фоном.

Любуясь стихией, дальневосточник перво-наперво вознамерился оценить её размах – и проще всего это было быстро сделать, поднявшись на расположенную за домом Тигровую сопку. Хоть она и являлась одной из самых невысоких владивостокских сопок, тем не менее с неё открывался отличный вид на город и окружавшее его с трёх сторон Японское море. Последняя тяжка окончательно утвердила цель взобраться наверх в виде практической задачи. Запущенный щелчком тлевший окурок нашёл своё пристанище в траве возле серой приподъезной урны.

Бодро зашагавший Андрей, будто саблей, резко замахал руками в разные стороны – тщетно: как и ожидалось, белая пелена осталась непоколебимой, сверх того – не получила не единой раны. Если же из клубившегося противника всё-таки вытекла воздушная кровь, то она определённо была такого же белого цвета, как и он сам.

Владивостокец обогнул пятиэтажку, нашёл ведший в безымянный тупик поворот, который обнаружил бы даже с закрытыми глазами – и вскоре свернул с асфальта на тропинку, протоптанную среди приземистой дикорастущей зелени. К своему удивлению, дальневосточник несколько раз едва не сбился с земляной дорожки, чего раньше не случалось с ним ни в трезвом, ни в хмельном состоянии. Лишь когда подошвы чёрных туфель коснулись скалистой породы, Андрей понял, что неожиданные проблемы с ориентированием позади – до вершины оставалась плёвая дюжина метров.

Подъём на сопочный пик показал, что вокруг не изменилось ровным счётом ничего: наверху царил такой же густой туман, как у подъезда. Единственное, на Тигровой всем телом ощущались порывы прохладного ветра, который вместо свежести дарил озноб, несмотря на джинсы, лёгкий тёмно-синий свитер с треугольной горловиной и голубую рубашку под ним.

“Н-да, хоть глаз выколи, – подметил про себя молодой человек, поёжившись. – Вот это туманище!”

На верхней точке сопки напросились два вывода. Во-первых, катаклизм определённо был что надо. Необычный, повсеместный, целиком поглощавший город, с минимальной видимостью, практически – слепотой. Во-вторых, раз речь шла о тумане, то следовало спускаться к воде, потому что именно с неё белая пелена чаще всего надвигалась на Владивосток, делая его самым туманным городом России. Значит, на берегу бухты можно было по максимуму проникнуться чувством вовлечённости в непогоду.