Сергей Милушкин - Послание из прошлого

Он отсчитывал остановки на память. Выходить на десятую. На цифре девять он понял, что не сможет пробиться к дверям. Толпа стояла плотной стеной.

– Пропустите. – воздуха не хватало и его голос никто не услышал. Трамвай громыхал по мостовой. На прачечном комбинате обычно никто не выходил. Все ехали до площади.

– Включай.

Клацнула кнопка записи.

– Включил, начинайте.

– Товарищи! Разрешите от лица экономического отдела прачечного комбината поздравить вас с днем работника легкой промышленнос… – мужчина вдруг закашлялся.

– Стой, стой, – раздался голос. – Дайте воды.

Маленькими ручонками он изо всех сил начал раздвигать стоящих перед ним людей. Кто‑то недовольно ворчал, некоторые все же уступали путь, другие как стояли, так и продолжали стоять.

– Пропустите, пропустите! Мне сейчас выходить…

Трамвай остановился, двери с трудом открылись, а до выхода ему оставалось еще метра два.

– Пропустите, – раздался твердый и уверенный голос. – Пропустите человека.

Толпа разошлась и его вытянуло из трамвая на свежий воздух. Витя оглянулся, чтобы поблагодарить своего спасителя, но двери уже закрылись.

Опрометью он кинулся к дверям прачечного комбината.

– Так. Дубль два. Андрей Михалыч, вы готовы? Постарайтесь.

Мужчина кивнул.

– Включайте запись.

В этот миг дверь в актовый зал распахнулась и, сопровождаемый криками «Стой! Туда нельзя!» в помещение буквально влетел растрепанный мальчик.

Увидев на сцене мужчину с микрофоном в руках и стоящий подле него большой магнитофон, парнишка издал судорожный вопль и ринулся вперед.

В этот момент в дверях актового зала показался красный от злости вахтер.

– Сто‑ой! – заорал мужчина, – кому сказал, сто‑о‑ой!

– Витя? – только и смогла вымолвить потрясенная Мария. – Что ты здесь делаешь?

А Петр Евгеньевич, тем временем, по инерции нажал кнопку записи.

2010 год

Виктор спал эту ночь плохо.

Сначала ему снилось, будто он едет в каком‑то переполненном трамвае и люди вокруг него стоят сплошной стеной. Он знал, что скоро нужно выходить, но угрюмые лица не оставляли ни единого шанса покинуть салон. От бессилия им овладела дикая ярость – поднявшись на цыпочки и собравшись с духом, он крикнул: «Пропустите! Пропустите человека!»

Ему показалось, что толпа расступилась и выпустила его.

Он проснулся в мокрой от пота постели, потом долго лежал, вслушиваясь в ночные звуки и снова уснул – на этот раз крепко.

Когда он проснулся в следующий раз, комнату уже залило солнце.

Виктор вскочил по привычке – почувствовав, что пропустил утреннюю тюремную проверку, но повернув голову и увидев красный шкаф, улыбнулся.

Потом он вспомнил вечер и нахмурился.

Какой‑то мальчонка ответил ему? Или показалось?

Виктор достал магнитофон, подсоединил к сети, отмотал бобину в самое начало и, задумавшись на мгновение, включил запись.

– Товарищи! Разрешите от лица экономического отдела прачечного комбината поздравить вас с днем работника легкой промышленнос…

Хриплая старческая речь прервалась затяжным кашлем. А потом все стихло.

2010 год

– Черт! Черт! – Виктор в сердцах стукнул по крышке магнитофона и тот, издав странный звук, остановил воспроизведение. – Что еще за экономический отдел? Кто это??

Он обхватил голову руками.

«Что я наделал?» – предательская мысль холодком пробежала по позвоночнику.

Дрожащими руками он нажал кнопку перемотки.

Магнитофон задумался на мгновение, потом пленка пришла в движение и почти заполненная правая бобина начала быстро опустошаться.

Виктор сел на табуретку возле стола и, глядя, как вращается механизм, как струится тонкая трепещущая линия пленки, задумался.

Почему он ничего не помнит? Почти никаких воспоминаний о том периоде жизни у него не осталось и уж точно не помнит, чтобы слушал голос какого‑то странного мужчины. Такое воспоминание должны было врезаться ему в память – но ничего, ни единого проблеска, обрывка, каких‑то то косвенных свидетельств… не осталось ничего.

Он пожал плечами, сходил на кухню, приготовил кофе и бутерброд. За окном уже вовсю занялся день – солнечный и прекрасный. Сквозь раскрытую форточку комнату наполнял пьянящий аромат свободы. Весна кружила голову и Виктору хотелось восполнить все те годы, которые он провел в заточении. Восполнить с лихвой.